© 2024 Александра Сергеевна СТРОГОНОВА
МАиБ 2024 – № 2 (28)
DOI: https://doi.org/10.33876/2224-9680/2024-2-28/02
Ссылка при цитировании: Строгонова А.С. (2024) Посттравматическое стрессовое расстройство в ситуации СВО: комбатанты в восприятии родственников и близких, Медицинская антропология и биоэтика, 2(28).
Александра Сергеевна Строгонова –
аспирантка
Центра медицинской антропологии
Института этнологии и антропологии
им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН;
(г. Москва: Россия)
https://orcid.org/0009-0008-6921-8063
E-mail: banny95@mail.ru
Ключевые слова: ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство), комбатанты, Специальная военная операция, реинтеграция, ментальное здоровье, психосоматика
Аннотация. В статье рассматриваются мнения близких родственников участников Специальной военной операции по поводу возможности возникновения у бойцов такого тяжелого психического состояния как ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство). Основываясь на результатах интервью, проведенных с матерями, сестрами и женами бойцов, а также самими комбатантами, автор показывает, что ПТСР воспринимается респондентами по-разному. В то время, как бойцы говорят о необходимости особого отношения к себе по возвращению домой, в силу своей усталости от событий, участниками которых они оказались (психотерапевты могут это рассматривать как симптомы не просто психоэмоциональной усталости, но как сигналы формирования ПТСР), их близкие родственники отрицают возможность возникновения у комбатантов синдромов ПТСР, полагая, что им не требуется специальное наблюдение или лечение.
Введение
Сегодня медицина является одним из важнейших социальных общественных институтов. Несмотря на успехи в борьбе с болезнями, увеличение продолжительности человеческой жизни и снижение уровня смертности во всех странах мира, медицина все же требует дальнейшего развития и совершенствования и продолжает сталкиваться со сложными вопросами, которые необходимо решать. Одним из таких вопросов является ментальное здоровье населения.
Анализ психоэмоционального и психофизиологического аспектов здоровья с позиции медицинской антропологии крайне важен не только в мировоззренческих и общекультурных дискуссиях, но и для профессиональной деятельности психологов. Сегодня он позволяет выявить причины появления различных заболеваний и наилучшие способы их лечения, а также профилактики, предупреждения, а также последующего восстановления, реабилитации. Медицинская антропология призвана обратить взгляды медиков на культурные и социальные особенности заболевшего индивида для того, чтобы, учитывая их, скорее привести пациента к выздоровлению. Обращаясь одновременно и к социальным, и к культурным, и к экономическим, и к политическим факторам, можно проследить, как они влияют на индивида или на общество в целом в определенном контексте.
Специальная военная операция создает новый миропорядок, затрагивая, в том числе, и научное, и медицинское сообщества (Никонов 2023). В то же время, несмотря на бесспорную актуальность, тема посттравматического расстройства у бойцов пока еще недостаточно изучена, хотя она и рассматривалась ранее в отношении участников предыдущих войн. В отечественной профильной литературе отражены особенности проявления ПТСР у бойцов, однако исследования проводились, в основном, в отношении воинов, принимавших участие в иных военных событиях, например, в Афганистане (Сидоров 1999; Короленко 2007). На сегодняшний день существует небольшое количество работ, посвященных проблеме ПТСР именно у бойцов СВО, затрагивающих, например, вопрос лечения ПТСР в условиях военного госпиталя (Нестеренко 2023).
Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) определяет посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) как нарушение психического здоровья, произошедшее из-за дистресса после того, как человек испытал сильный страх или стал свидетелем либо пережил травмирующие события, такие как война, несчастные случаи, стихийные бедствия или сексуальное насилие (Всемирная Организация Здравоохранения 2024). С потенциально травмирующим событием, по данным ВОЗ, сталкивается около 70% населения планеты, однако ПТСР развивается лишь у 5,6% (Всемирная Организации Здравоохранения 2024). К группе риска относятся те, кто имеет опыт конфликта, сопровождающегося насилием или войной. Именно в эту группу риска входят бойцы Специальной военной операции.
Посттравматическое стрессовое расстройство характеризуется наличием следующих признаков: повторное переживание в настоящем времени травмирующего события или нескольких событий в форме ярких навязчивых воспоминаний, галлюцинаций или кошмарных сновидений; избегание мыслей и воспоминаний о событии или событиях или избегание деятельности, ситуаций либо людей, напоминающих о событии (событиях); постоянное чувство текущей повышенной угрозы, на что, например, может указывать сверхнастороженность либо повышенная реакция вздрагивания на такие раздражители, как внезапные громкие звуки. Симптомы сохраняются от нескольких недель и более, и вызывают значительные нарушения в личной, семейной, социальной, учебной, профессиональной или других важных сферах функционирования (ВОЗ… 2024).
Биомедицина предлагает лечение психических расстройств медикаментозным способом, однако, авторы все чаще высказываются о пользе нарративной терапии (Тик 2024). В лечении ПТСР необходим холистический подход, поэтому крайне важно обратить внимание на то, как в домашней среде воспринимается поведение бойцов, их путь и они сами. Близкие родственники комбатантов могут и должны стать опорой для наискорейшего морального восстановления бойцов.
ПТСР в представлении близких родственников комбатантов
Выявить то, что говорят родственники бойцов о возможном возникновении у их близких посттравматического расстройства по возвращению домой и о предполагаемых способах его лечения необходимо для определения уровня осведомленности о ПТСР в среде тех, кто входит в группу риска его возникновения. Именно близкие родственники бойцов являются теми людьми, которые могут поспособствовать скорейшему их выздоровлению.
Респондентами для проведенного нашего пилотного исследования стали 8 человек – все они проживают в Москве и являются членами семей профессиональных военных. Это матери, сестры, жены бойцов, которые либо находятся сейчас в зоне военных действий, либо находились там в последние два года и ныне прекратили военную службу. Перед интервью был проведен предварительный анализ достаточно большого объема данных в средствах массовой информации о посттравматическом стрессовом расстройстве у военных. Тема посттравматического расстройства освещена не только в средствах массовой информации, но и содержится в официальных государственных документах, что должно сделать ее еще более доступной для членов семей военных. Учитывая это, у близких родственников должен быть некий план по тому, как упростить возвращение своих бойцов домой, как помочь справиться с теми невидимыми ранами войны, которые она может нанести.
В нашем исследовании основной вопрос, задаваемый респондентам, был таким: «Что вы думаете о возможности возникновения у бойцов постравматического синдрома и как лично вы сможете помочь, если он возникнет?». Подобный вопрос был наиболее корректным, так как заранее намекал лишь на возможность возникновения расстройства, а не наличие его у бойца, что могло бы восприняться родственниками как преждевременная постановка диагноза. Только один из респондентов знал, что такое ПТСР, другим было предоставлено объяснение данного термина. Каждый из респондентов признал, что тема крайне актуальная, о возможном посттравматическом синдроме стоит говорить. Но, тем не менее, на вопрос «Не боитесь ли вы, что у вашего бойца могут возникнуть какие-то моральные травмы?» ответом было четкое «НЕТ» у каждого респондента. Например, жена сказала о своем муже так: «Он очень такой мужик у нас серьезный / морально волевой духом». Другая цитата: «Ребята, которые сейчас там – они настоящие герои, и вот у кого мужества надо занимать, а слабые морально те – кто в офисах сидят».
Несмотря на то, что близкие бойцов говорят о важности изучения возможности лечения и предупреждения ПТСР, каждый из них считают, что посттравматический синдром – это то, что не может коснуться их родственников, или может коснуться, однако не является чем-то, что серьезно отразится на качестве их жизни. Каждый из респондентов уверен, что его солдат обладает сильным духом и по возвращению домой у него не может возникнуть никаких проблем. Цитата: «главное, чтобы целый домой вернулся» (речь идет о физической целостности).
Чей-то солдат уже вернулся домой и вернулся без физических увечий, поэтому близкие родственники просто счастливы факту возвращения, при этом они не замечают никаких изменений в поведении или эмоциональном состоянии бойца. Кто-то знает об изменениях и видит их, замечает синдромы ПТСР, но не считает их отклонением от нормы. Опрошенные близкие родственники комбатантов не считают, что они самостоятельно способны как-либо помочь бойцу: «Да, он вздрагивает по ночам, но это нормально»; «Мы ничего с этим не делаем. Он тоже. Жить ему это не мешает»; «Все с ним нормально. Здоровый мужик».
Среди ответов респондентов встречалась иногда некая двойственность: «Да, сложности с акклиматизацией в обществе есть, посттравматический синдром есть»; но в том же разговоре, с тем же респондентом, встречаем: «Так прям что в психике что-то поменялось нет. Он всегда был вспыльчивый сам по себе, такой же и остался», — так, например, рассказывает сестра о своем брате. Респонденты часто упоминали конфликты, которые возникают у них с бойцами, вернувшимися с мест военных действий, происходящие на фоне как раз «чрезмерной агрессивности», возникшей после возвращения с мест военных действий. В разговорах с матерями военных речи об агрессивности не было прослежено. Мамы, напротив, предлагали какие-то действия по реабилитации угнетенного морального состояния военных, и, если не говорили именно о лечении посттравматического синдрома, то предлагали способы облегчить моральное состояние бойца: «Я отправляю (в интернете, — А.С.) ему прикольные всякие штучки, веселые, теплые, зверушки всякие, чтобы ему было не совсем тоскливо». Там, где есть прямое участие и попытки улучшить настроение и моральное состояние бойца, по возвращению домой обычно отсутствуют эпизоды агрессивного поведения воина. Но в большинстве ответов отмечено игнорирование симптомов посттравметического расстройства личности у военных их близкими родственниками.
Одними из симптомов посттравматического расстройства является «избегание разговоров и мыслей о случившемся, нежелание говорить или думать о травмирующем событии (событиях)» (ВОЗ…2024). Резкое отрицание возможности возникновения посттравматического синдрома у военных их близкими родственниками на самом деле является и у них самих одним из синдромов посттравматического расстройства. На это указывает тон, с котором говорили респонденты: повествуя о том, что посттравматическое расстройство не может коснуться их сильных близких, они с тяжестью вздыхали, уточняя, что «трудно все это очень, а если ты там не был, то и говорить об этом нечего, тот, кто не был там, никогда не поймет». Невидимые раны войны остаются не только на сердцах военных, но их на сердцах их близких, влияют и на их психическое здоровье. Получается, что те люди, кто может и должен помочь реабилитации комбатантов, сами переживают симптомы посттравматического стрессового расстройства.
Комбатанты о получении моральной помощи дома
Данные, отраженные ниже, являются результатом участвующего наблюдения за четырьмя участниками СВО, длившегося 2 года, что позволяет разбираться в особенностях поведения бойцов и понимать причины подобного поведения. Выводы сделаны на основе наблюдения за поведением тех бойцов, мнения близких родственников которых приводились в предыдущем разделе статьи. Это происходило во время временного или окончательного возвращения бойцов домой. Несмотря на то, что родственники бойцов по тем или иным причинам указывали на отсутствие у своих близких синдромов посттравматического стрессового расстройства, включенные наблюдения и глубинные интервью с бойцами показали, что комбатанты с тяжестью рассказывают о своем боевом опыте, сталкиваются с трудностями акклиматизации в мирном обществе и даже напрямую, с грустью, говорят о том, как именно они ожидали быть принятыми, но все оказалось по-другому. Например, один из бойцов так рассказывал о возвращении домой во время отпуска: «Я приехал домой всего на две недели, сразу с поля боя, а жена даже не встретила меня, поэтому я сейчас пью с друзьями». Такие высказывания подтверждают, что именно семьи помогают бойцам справиться со своими психоэмоциональными проблемами, ведущими к посттравматическим стрессовым расстройствам. Если боец не встречает должного участия, то, как правило, происходит его уход от реальности посредством употребления алкоголя. Необходимо отметить, что здесь речь идет о той самой жене, которая не допускает у своего мужа возможности возникновения посттравматического расстройства, уверяет, что «у него никакого расстройства быть не может». Также в одном из разговоров этот боец удивился тому, как его жена относится к его отправлению на службу: «Проверила, лежит ли снаряжение в сумке, будто обед на работу собрала, а я, возможно, и не вернусь». У данного бойца, как и многих других, прослеживается желание того, чтобы его «работу» (участие в боевых действиях) не воспринимали как что-то «обыденное».
Подводя итоги исследования, необходимо сказать о том, что у всех бойцов были отмечены некоторые симптомы ПТСР (но не у всех – каждый). Среди таких симптомов необходимо отметить внезапное проявление отрицательных эмоций в ситуациях, которые ранее не потрясали их; потеря интереса к деятельности, которая ранее вызывала интерес; неспособность чувствовать удовлетворение настоящим. Отмечается также сверхбдительность, легковозбудимость и дрожь, раздражительность, очень часто – уход от реальности с помощью алкоголя (хотя ранее подобной тяги не возникало), трудности с засыпанием и сном, отсутствие чувства близости с людьми, с которыми раньше были близки, а именно с родными – членами своих семей.
Можно предположить, что именно отношение близких к бойцам является одной из причин избегания ими своей семьи. В то же время были отмечены и другие изменения в поведении бойцов, побывавших в местах проведения военных действий, например, проявление более участливого отношения к проблемам окружающих (финансовая помощь малообеспеченным членам общества, попытка разрешить чужие конфликты, внезапно возникшие на их глазах, стремление помочь другому), желание и стремление постоянно находиться в чьем-то обществе, не оставаться один на один с собой: это развеивает существующие ныне мифы о «страшных бойцах, вернувшихся с поля боя и порождающих войну в мирном гражданском обществе».
Узнав, что некоторые родственники отрицают у комбатантов СВО наличие посттравматического стрессового расстройства, один из участников операции в Сирии сильно удивился: «Как это, не будет ПТСР? А потом кто-то с окна выйдет, и тогда они заговорят об этом?..». На сегодняшний день многие участники Специальной военной операции еще не вернулись домой окончательно, поэтому не вовлекаются в медицинскую терминологию и не сталкиваются с лечением непосредственно ПТСР. Однако все опрошенные участники боевых действий говорят о своем желании встретиться с особым отношением со стороны своих родственников. Комбатанты хотят, чтобы родственники с пониманием относились к тому, что военные события поменяли их, оставили след на мировосприятии и делать вид, будто ничего особенного не произошло, – неправильно.
Заключение
В 2006 году один из родоначальников медицинской антропологии С. Хельман писал о том, что представители разных слоев общества, если речь идет о поразивших их болезнях, лекарствах и собственных телах в целом, смотрят на одни и те же вещи по-разному (Helman 2006: 3). Проведенное исследование позволяет отметить, что психические расстройства воспринимаются по-разному даже среди членов одной семьи. С одной стороны, восприятие близкими родственниками бойца как человека, у которого не может быть психического или эмоционального расстройства, усугубляет положение самого военного, который обязан соответствовать не только представлениям о себе в средствах массовой информации, но и ожиданиям родственников. С другой стороны, человек, получивший ПТСР, стремится избегать ситуаций, занятий, мыслей или воспоминаний, которые напоминают ему о травмирующем событии. Поэтому он не поддерживает разговоров о прошедшем с членами семьи, чтобы не ворошить болезненные воспоминания. Тем не менее, родственники должны быть осведомлены о психоэмоциональном состоянии бойца для того, чтобы оказать ему моральную помощь и поддержку в реабилитации.
Согласно данным ВОЗ, стратегии избегания могут с течением времени привести к более интенсивному повторению симптомов и тем самым к закреплению ПТСР (ВОЗ… 2024). Отсутствие внимания к симптомам ПТСР у своих близких и специальное создание атмосферы «сейчас все, как раньше» для того, чтобы не травмировать солдата родственников, на самом деле, только усугубляет психическое состояние бойцов.
Исследователям (медицинским антропологам и психологам и др., а также представителям социальных служб) необходимо проводить специальную работу, выявляя, как бойцы могут ответить на такие вопросы: «Какой бы реакции вы хотели от своих близких? Какое отношение к себе вы хотели бы встретить? В какую эмоциональную атмосферу вы хотели бы попасть?» Близкие родственники бойцов могли бы помочь им, если бы имели ответы на эти вопросы. Помощь близких родственников очень важна для предотвращения или лечения посттравматического стрессового расстройства.
Причинами подобного поведения близких комбатантов могут быть как и недостаточность знаний об особенностях ПТСР, так и самостоятельное переживание ими некоторых симптомов. ПТСР определяется как расстройство, которое может развиться после события или серии событий чрезвычайно угрожающего или ужасающего характера, какими является нахождение близкого родственника на месте проведения военных действий из-за увеличенного шанса потерять не только дорогого, любимого члена семьи, но и кормильца, обеспечивающего существование, поэтому сами родственники тоже находятся в группе риска возникновения ПТСР. Их нежелание говорить о психотравме может быть обусловлено наличием имеющейся травмы у них самих. Большая осведомленность о посттравматическом стрессовом расстройстве в семейной среде бойцов способна улучшить процессы психоэмоционального восстановления и комбатантов, и их близких.
Источники
ВОЗ (2024) Посттравматическое стрессовое расстройство (https://www.who.int/ru/news-room/fact-sheets/detail/post-traumatic-stress-disorder) (27.05.2024).
Международная классификация болезней 11 пересмотра (2024) 6B40 Посттравматическое стрессовое расстройство. (https://icd.who.int/browse/2024-01/mms/en#2070699808) (26.09.2024).
Библиография
Helman C. G. (2006) Why Medical Anthropology Matters, Anthropology Today. Vol. 22 (1).
Короленко Ц. П., Бундало Н. Л. (2007) Особенности употребления алкоголя людьми с боевой психической травмой, Сибирское медицинское обозрение. №1.
Крюков Е.В., Шамрей В.К., Марченко А.А. (2022) Военная психиатрия XXI веке. Современные проблемы и перспективы развития. CПб: CпецЛит.
Малашенко О.И., Новиков В.А., Ласков В.Б., Логосов А.В. (2009) Особенности клиники и лечения посттравматических стрессовых расстройств у комбатантов, Военно-медицинский журнал. М.: Т. 330, №3. С.48-53.
Нестеренко О.Б., Аркунова О.П. (2023) Профилактика посттравматического стрессового расстройства у военнослужащих в условиях военного госпиталя, Вестник науки. №12 (69).
Никонов В.А. (2023) Cпециальная военная операция и новый миропорядок. Государственное управление. Электронный вестник. Выпуск № 99.
Сидоров П.И. (1999) Психическое здоровье ветеранов афганской войны, Архангельск: Изд-во Архангельск. гос. мед. акад.
Тик Э. (2024) Возвращение война: Восстановление души после войны. Москва: ИТОП им. Ф. Гудман.
References
Helman C. G. Why Medical Anthropology Matters / С.G. Helman // Anthropology Today. – 2006. Vol. 22 (1).
Korolenko C. P., Bundalo N.L. (2007) Osobennosti upotrebleniya alkogoliya liydimi s boyevoy psichicheskoy travmoy [Features of alcohol consumption by people with combat mental trauma]. Sibirskoe meditcinskoe obozrenie [Siberian Medical Review]. No.1.
Krukov E.V., Shamrey V.K., Marchenko A.A. (2022) Voennaya psichiatria в XXI veke. Sovremenniye problemy i perspectivy razvitiya [Military Psychiatry in the 21st Century. Current Problems and Development Prospect]. SPb: SpetsLit, 367 p.
Milashenko O.I., Novikov V.A., Laskov V.B., Logosov A.V. (2009) Osobennostuli kliniki i lecheniya posttravmaticheskich stressovyich rasstroystv y kombotantov [Features of the clinical picture and treatment of post-traumatic stress disorders in combatants]. Moskva: Voenno-medicinskiyi zhurnal [Moscow: Military-medical journal].Volume 330, No. 3. pp. 48–53.
Nesterenko O.B., Arkunova O.P. (2023) Profilactica posttravmaticheskogo stressovogo rasstroyistva y voennoslyzhashikh v usloviyah voennogo gospitalya [Prevention of post-traumatic stress disorder in military personnel in a military hospital]. Vestnik nayki [Science Bulletin]. No. 12 (69).
Nikonov V.A. (2023) Spetcialianaya voennaya operatcia i novyi miroporyadok [Special military operation and the new world order]. Gosydarsrvennoye upravleniye. Electronniy vestnik. [Public administration. Electronic Bulletin]. No. 99.
Sidorov P.I., Litvintsev S. V., Lukmanov M. F.(1999) Psikhicheskoye zdorovie veteranov afganskoy voiny [Mental health of Afghan war veterans]. Arkhangelsk: Arkhangelsk State Medical Academy Publishing House, 378 p.
Tick E. (2024) Return of the Warrior: Restoring the Soul after War. Moscow: ITOP F. Goodman, 424 p.