© 2020 Наталья Эрнстовна ЧЕКУРОВА
МАиБ 2020 — № 2 (20)
DOI: http://doi.org/10.33876/2224-9680/2020-2-20/15
Ссылка при цитировании:
Чекурова Н.Э. (2020) Пандемия COVID-19 как результат политики «открытого мира» и «планетарного» туризма. Медицинская антропология и биоэтика, 2(20).
Чекурова Наталья Эрнстовна –
независимый исследователь;
https://orcid.org/0000-0002-1940-4430
E-mail: nataliachekurova@yahoo.com
Ключевые слова: эффект бабочки, принцип механистического детерминизма, антропология туризма, массовый туризм, экология, открытый мир, глобализация, пандемия, COVID-19, Индия, Латвия
Аннотация: В статье с позиций путешественника и участника событий описывается введение массовых ограничений в начале пандемии COVID-19 в Индии и Латвии, а также реакция населения на них. Автор прослеживает негативное экологическое влияние бурно развивающейся туристической отрасли, связанных с ней процессов глобализации и технизации. Пандемия COVID-19 рассматривается как следствие нарушения баланса между человеческой деятельностью и природой. Подобные глобальные риски, касающиеся всего человечества, возникают в связи с характерными для современности видами активности, в том числе – добровольными нелинейными миграциями туристов.
…Раздавите ногой мышь – это будет равносильно землетрясению, которое исказит облик всей Земли, в корне изменит наши судьбы. Гибель одного пещерного человека – смерть миллиарда его потомков, задушенных во чреве. Может быть, Рим не появится на своих семи холмах. Европа навсегда останется глухим лесом, только в Азии расцветёт пышная жизнь. Наступите на мышь – и вы сокрушите пирамиды. Наступите на мышь – и вы оставите на Вечности вмятину величиной с Великий каньон. Не будет королевы Елизаветы, Вашингтон не перейдёт Делавер. Соединенные Штаты вообще не появятся. Так что будьте осторожны. Держитесь тропы. Никогда не сходите с неё!
(Брэдбери 1963: 234)
Так называемый «эффект бабочки» или принцип механистического детерминизма – этот термин закрепился после опубликования в 1960-х годах научной работы Эдварда Лоренца под названием «Предсказуемость: может ли взмах крыльев бабочки в Бразилии вызвать торнадо в Техасе?» (Lorenz 1972). Перефразируя основоположника теории хаоса, можно полноправно отнести к событиям происходящим сегодня на нашей планете следующий вопрос: «Может ли летучая мышь в Китае вызвать обвал мировой экономики и глобальные изменения в мире?» Абсурд, казалось бы, и, тем не менее, наблюдаемое в наши дни подводит нас к осознанию, что это действительно возможно.
Теория хаоса гласит, что сложные системы чрезвычайно зависимы от первоначальных условий, и небольшие изменения в окружающей среде могут привести к непредсказуемым последствиям. События, произошедшие в конце 2019 – начале 2020 года в Китае и их гигантские последствия для мира, которые можно условно назвать «эффектом летучей мыши», и весь масштаб которых мы ещё не до конца осознаем – подтверждение правоты этой теории.
Восстанавливая хронику, в качестве подходящего описательного определения можно использовать слово «закрытие». Я попытаюсь проанализировать роль и вклад международного туризма в распространении инфекции COVID-19, и чем, собственно, пандемия обернулась для индустрии самого мирового туризма и непосредственно связанного с ним гостиничного бизнеса. Мне посчастливилось оказаться в описываемый период, последовательно, сначала в Азии, затем в Европе, находиться и наблюдать за происходящим из двух диаметрально противоположных социумов. Это везение, которое можно пережить, без преувеличения, лишь раз в жизни и оно случилось.
Необходимо определиться с понятием, что есть современный «туризм» с точки зрения антропологии. Надо заметить, что до начала 1960-х годов антропологи не обращали внимания на туризм, очевидно, считая это явление чем-то не слишком серьезным, самоочевидным и не стоящем внимания со стороны науки. Хотя впервые термин «антропология туризма» входит в международный оборот в 1963 году благодаря работе американского учёного Терона А.Нуньеса (Nunez 1963), он не получает широкого распространения и не пользуется большим интересом. Внимание, однако, пришлось обратить, когда стало очевидно другое: современный туризм – это мощнейшая в истории человечества добровольная нелинейная миграция через государственные и естественно-географические границы, не связанная с переселением народов, войной или насилием, и влияющая на мировую экономику, политику, технологии и культуру (Lett 1989: 276). Прежде чем стать массовым явлением или трендом мировой культуры, туризм создавался в русле миссий тех отдельных личностей, которые открыли физическое пространство не как препятствия между мирами, но как среду их соединяющую, и как практику одухотворения географии. Вскоре, начиная с XIX века, подобная практика станет модой, породит новое явление, и потребует новых терминов и понятий. Реагируя на этот запрос, Стендаль введет в оборот термин «туризм», опубликовав в 1838 году книгу «Воспоминания одного туриста» (Stendhal 1838). Французское слово «вояжер», по мнению Стендаля, уже не годилось для адекватного описания нового явления.
Разумеется, ни палеомиграции, ни великие переселения народов, ни крестовые походы, ни торговые экспедиции, ни дипломатические миссии, ни путешествия эпохи Великих географических открытий к понятию «туризм» отношения не имеют. Люди путешествовали всегда и везде, гонимые той или иной необходимостью, используя физические перемещения в пространстве как средство достижения тех или иных целей, лежащих в материальных или духовных областях человеческой природы. И только в современный исторический период, охватывающий последние 30 лет, что-то произошло с общественным сознанием европейцев: само путешествие для них из средства стало целью, а все то, что было целью путешествий, стало поводом отправиться в дорогу и потратить специально накопленные для этого деньги, гораздо большие, чем те, за которые можно было бы приобрести тот же товар и ту же услугу в своей родной и освоенной среде (Graburn 1989). Туризм из разряда индивидуального путешествия перешёл в категорию международного явления. А для международного туризма необходима мотивация, и не на уровне индивида, потому что отдельный индивид не формирует рынок, и даже не на уровне национальной идеи, потому что идея массового международного туризма сверхнациональна (Smitt 1989). Эта идея существует уже в формате эйкуменальной ментальности, и более того, именно возможность и потребность путешествий в масштабах ойкумены ее, в конечном счете, и формируют.
Безусловно, масштабы международного туризма, возросшие за последние два десятилетия в десятки (а для каких-то стран и направлений) в сотни раз, стали мощнейшим импульсом для роста и появления на мировом рынке новых авиационных компаний, особенно чартеров и бюджетных авиалиний, строительства отелей и развития инфраструктуры. Новые направления требовали строительства новых дорог. И именно сверхсильная интенсивность процессов человеческой деятельности по освоению и скорейшему внедрению в природную среду техногенных объектов привела к нарушению и без того хрупкого баланса, существовавшего между природным и человеческим.
Теперь я вернусь к тому дню, когда я приняла решение, несмотря на первые сообщения прессы о надвигающейся на мир пандемии, все же отправиться в запланированную поездку по Индии и Непалу. Восьмого марта я благополучно приземлилась в Дели и сразу же стыковочным рейсом вылетела в Ришикеш, где должна была провести неделю, совершенствуясь в практике йоги. В аэропорту Дели было немного людей в масках, тем не менее, я решила запастись, на всякий случай, этим средством индивидуальной защиты, поскольку в Москве перед вылетом в аптеке их просто не продавали, мотивируя тем, что на складах медицинских масок давно уже нет, все якобы скуплены Китаем. В аптеке, расположенной прямо в терминале делийского аэропорта, я купила себе маску, и даже был выбор разных «фасонов» и цветов.
В Ришикеше все выглядело как обычно, за исключением лишь одного: в эти дни там проходил международный фестиваль йоги, собравший в одном месте более пяти тысяч гостей и участников со всего мира. То есть, по иронии судьбы, прямо накануне замыкания стран в своих границах, изоляции всего и вся, в Ришикеше собралась достаточно представительная по числу участников всемирная «тусовка» йогов и йогинь. Это, кстати, один из современных видов активного туризма, который может быть отнесен к разряду «религиозно-паломнических», в последние годы ставших особо популярными среди наших соотечественников и европейцев. Слухи о японском туристе, заразившемся вирусом COVID-19 и якобы сбежавшем от местных властей, которые пытались его изолировать, уже облетели Ришикеш.
Нельзя, сказать, что это известие сильно повлияло на привычный уклад жизни города во время фестиваля. По-прежнему толпы приезжих фланировали по центральному променаду Ришикеша, все уличные кафе были заполнены, так что свободный столик приходилось ждать, стоя в очереди на улице. Все объявленные ранее семинары и публичные выступления известных мастеров йоги по-прежнему привлекали многочисленных неофитов и просто любопытствующих. Правда, к тому времени в местной прессе уже появились сообщения об итальянской группе туристов, где шестнадцать из восемнадцати человек оказались инфицированы вирусом SARS-CoV-2. В сообщениях также говорилось о заразившемся от них водителе автобуса, который возил туристов по Раджастану. Были и сообщения с юга Индии, из штата Керала, где появились первые зараженные из числа местных жителей, вернувшихся из Европы, работавших там по найму или посещавших её в туристических целях. Собственно эту злополучную группу туристов из Италии, прилетевших в Индию в конце февраля, и можно считать точкой отсчёта начала распространения COVID-19 на субконтиненте.
Стоит подчеркнуть тот факт, что все эти сообщения поначалу не вызывали у местных жителей никакого опасения, и их отношение к приезжим, включая также итальянских туристов, оставалось доброжелательным. Спустя неделю после окончания курса йоги я беспрепятственно вернулась на день в Дели, чтобы затем продолжить путешествие по намеченному маршруту. Единственным отличием от обычного распорядка была проверка при входе в гостиницу температуры у всех вновь прибывших. При этом из отдельных штатов уже стали приходить более тревожные вести, в частности из тех же Раджастана и Кералы. Все гостиницы, где селилась упомянутая злополучная группа из Италии, были закрыты на дезинфекцию, и уже кое-где в местной прессе активно стала муссироваться информация, что источником заражения и переносчиками «смертоносного» вируса являются и сами европейцы и европейские страны как таковые, где были инфицированы мигранты, работавшие там по найму. Люди говорили об этом, но обычно – как о чем-то далеком и происходящем вне их реальности. Особого страха никто не испытывал и отношение персонала гостиниц к иностранным гостям, которые совершенно не утруждали себя никакими мерами предосторожности, включая ношение масок и перчаток, было не менее любезным, чем обычно.
Однако дальнейшие события, связанные с распространением COVID-19 и, главное, реакция других стран (особенно – Италии и Великобритании), выразившаяся во введении строгих карантинных мер и самоизоляции, развивались по цепному механизму. Правительства различных государств принялись одно за другим вводить подобные меры. Индия на федеральном уровне никаких ограничений по-прежнему не водила. То есть вплоть до 13 марта, когда индийское правительство объявило об отмене всех ранее выданных виз и запрете на въезд иностранных туристов, ничего не предвещало введения тех строжайших мер и полного lockdown, который воцарился в стране с 24-го марта. Единственные меры, которые в те дни принимались правительствами отдельных штатов Индии – это ввод ограничений на посещение именно иностранными туристами исторических и религиозно-культурных памятников; запрет также стал распространяться и на действующие храмы. Появились сообщения о закрытии Тадж-Махала и других объектов всемирного культурного наследия.
Вспоминая звучавшие в те дни разговоры с другими постояльцами гостиниц, слетевшимися в Индию из разных уголков планеты, могу сказать, что в целом люди находились в недоумении по поводу масштабов «информационного психоза», охватившего континенты мира разом. Люди обменивались новостями, полученными от родных и друзей о происходившем на их родине в эти дни. Анализируя услышанное, нельзя не заметить поразительно однотипной реакции людей. Жители Евразии, Америки, Австралии и Новой Зеландии абсолютно идентично отреагировали на первые известия о возможном введении карантина. Сейчас, по прошествии семи месяцев, оценивая все происходившее со мной тогда в Индии, мне представляется, что я буквально «скользила» по гребню гигантской волны, накрывающей и затопившей мир цунами – волны пандемии.
Узнав ранним утром 15 марта, что Латвия закрывает границы в 00:00 часов 17 марта с одновременным закрытием аэропорта и прекращением всех авиаперелетов, я приняла на тот момент абсолютно верное решение – немедленно прервать поездку и улетать обратно. Дальнейший разворот событий показал, что моё решение было единственно верным в той ситуации. Задержись я в Индии, я бы столкнулась с теми же трудностями, которые позже пережили российские туристы и мои соотечественники, не вернувшиеся домой в указанные правительством сроки. Дальнейшие события развивались с быстротой документальной кинохроники.
Я прилетела в Дели, далее ожидала свой вылет на Москву. В аэропорту была обычная суета, и лишь часть людей стояли в очереди на регистрацию в масках, включая меня. Сидевшие за стойками регистрации сотрудники также были без масок, равно, как и стюардессы нашего рейса «Аэрофлота», которым я летела в Москву. Рейс был полным, в салоне не было ни одного свободного места, и на 90% он был заполнен транзитными пассажирами, летевшими далее в Европу и по России. Лишь очень незначительная часть людей сидели в салоне в масках. Рейс прошёл в обычном режиме и в назначенный час мы приземлились в терминале D аэропорта Шереметьево в Москве. К моему удивлению нас никто не проверял, не измерял температуру, и вообще в зале прилёта не было ни одного представителя службы контроля. Мы беспрепятственно забрали свой багаж с ленты и вышли на парковку.
Между моим прилетом в Москву и вылетом в Ригу у меня оставалось лишь несколько часов. За это время нужно было доехать до дома, распаковать чемодан и собрать его заново, даже толком не понимая, на какой период я лечу в Латвию, и как долго продлится режим «чрезвычайной ситуации» там. В тот момент мне и в голову не могло прийти, что это может затянуться более чем на два месяца, и только теперь я понимаю, как я была оптимистично в своих прогнозах.
Вылет в Ригу также был из Шереметьево, только из терминала С. Это был уже второй мой приезд в аэропорт в течение пяти часов. Ситуация кардинально не изменилась, в терминале сотрудники находились без масок, а зал вылета пустовал, практически все рейсы были отменены – за исключением нашего.
В рижском аэропорту ситуация была идентичная. Нас никто не проверял, не измерял температуру, не брал подписку о самоизоляции на 14 дней, как можно было представить, следуя сообщениям СМИ. Все пассажиры рейса беспрепятственно вышли на улицу и разъехались по домам.
Прежде чем я начну описывать события, которые происходили тогда и продолжаются в настоящий момент в Латвии, взглядом не стороннего наблюдателя, но участника, я вернусь к ситуации, развернувшейся в Индии после моего отлета из Дели 16 марта. Несколько моих друзей и знакомых остались по своим причинам в разных штатах Индии. Кто-то решил не возвращаться в Москву, поскольку планировал долгосрочное пребывание в Индии и был готов финансово обеспечить свое проживание, другие, у кого обратный вылет был запланирован на середину апреля и май, решили просто посмотреть на развитие событий в уверенности, что тем или иным способом домой они все же вернутся, пусть и позже.
Несмотря на то, что правительство Индии официально объявило о закрытии своих границ, о приостановлении выдачи и аннуляции всех выданных виз с 00:00 14-го марта, что уже само по себе было значимым событием и тревожным предзнаменованием, многие не восприняли это серьезно. Более того, когда федеральное правительство Индии и правительства штатов стали закрывать один за другим туристические объекты, исторические, культурные и религиозные, для посещения иностранцами, многие наши соотечественники, по-прежнему не стремились вернуться на Родину. Когда же, наконец, 24 марта в стране официально был объявлен lockdown и за этим последовали массовые выселения иностранцев из гостиниц и частного сектора, вот тогда-то началась массированная атака, особенно в российских интернет-ресурсах, направленная на «агрессивное» поведение индийцев по отношению к «белым». Практически везде повторялись или пересказывают одни и те же истории «очевидцев» или тех, кто столкнулся с подобными проблемами. Хотя фактов совершенно иного поведения среди местного населения по отношению к иностранцам было предостаточно, те, кто писал о происходящем с уважением и благодарностью к местным жителям, были заглушены «воплями» пострадавших. Таким образом, извечный вопрос «Кто виноват?» в рамках происходящего обострился до предела и приобрел планетарный размах.
Неудивительно, что информация о возможностях инфицирования COVID-19, в силу невежества, менее образованным слоями населения Индии была истолкована превратно, так что любой белокожий иностранец стал для них синонимом опасности и распространителем смертельной болезни. Страх вызвал агрессию, а к этому добавилась еще и «генетическая память», которой присущи мотивы и обиды колониального времени. Спусковым крючком для накопленных негативных человеческих эмоций оказался страх смерти. Пандемия, погрузившая мир в состояние стресса, обнажила и выявила скрытые, непроявленные в обыденной жизни и глубинные человеческие эмоции. Подобные же процессы, проявление агрессии по отношению к «чужим», наблюдались и в Европе. Но здесь «виновниками» стали туристы, прилетевшие из Китая еще до момента закрытия границ Европейского Союза. Например, в Латвии, уже в феврале многие гостиницы отказывались селить у себя китайских туристов, несмотря на то, что никакого запрета на это не было, а гости имели подтвержденную бронь. Китайские граждане переходили из гостиницы в гостиницу, но практически везде получали отказ. К счастью в одной из рижских гостиниц их расселили – к огромной радости бедолаг.
Возвращаясь к Латвии, могу отметить достаточно четкую и слаженную работу госслужб, отвечавших за контроль над соблюдением «чрезвычайной ситуации» в стране. Требование «самоизоляции» соблюдалось, особенно в городах, неукоснительно. Улицы Риги, особенно в исторической старой части, обычно наводненной туристами со всего мира, в эти месяцы были пустынны. Люди, находясь в стрессе от непонятности и необычности переживаемой ситуации, самоизолировались добровольно, и не стремились нарушить введённые правительством ограничения на передвижение. Практически все рестораны и кафе, за исключением тех, кто мог обеспечить выполнение требований о нахождении в одном помещении не более четырех человек на расстоянии не менее двух метров, были закрыты. Из-за отсутствия туристов закрылись и практически все отели Риги.
Безусловно, в данной ситуации малочисленность населения Латвии, её небольшая плотность и достаточно просторная территория сыграли положительную роль в быстром ограничении роста числа случаев заражения. К лету ситуация в стране настолько нормализовалась, что были сняты практически все ограничения, включая требование ношения масок в общественных местах, которое в других странах Европы продолжало неукоснительно соблюдаться. Пляжи Юрмалы к июню-июлю заполнили пробравшиеся сюда через все кордоны и запреты россияне, в основном москвичи и питерцы, и все выглядело абсолютно безмятежно, как и в старые добрые времена. Поскольку туристическое сообщение между балтийскими странами в летний период было восстановлено, то приток приезжих из соседних Эстонии и Литвы привёл к открытию отелей Юрмалы и слегка помог восстановлению экономики города. Благо, лето выдалось жарким, и на пляжах наблюдалось такое количество народу, что, как говорится, «яблоку негде было упасть».
Ограничения, введённые большинством стран Европы на въездной туризм, привели к тому, что стали активно развиваться местные туристические направления. Возрос интерес к местным экскурсия и отдыху в отелях на территории своих стран, чего ранее со стороны местных жителей не наблюдалось. Кстати те же процессы происходили и в Индии.
Благодатное время, правда, закончилось быстро, и уже в сентябре, когда в Европе местные жители стали возвращаться к началу учебного года в свои страны, число заболевших начало медленно, но верно расти.
Хотя, Латвия ещё вплоть до середины сентября, удерживала лидерство в Европе, после Ватикана, по рекордно малому числу заразившихся, уже к концу месяца акценты сдвинулось на прямо противоположные показатели. К началу октября Латвия обогнала даже соседние Эстонию и Литву по ежедневному приросту случаев обнаружения COVID-19. Теперь мы, увы, стремимся к лидерству со знаком минус. Правительство снова вводит ограничения, пытаясь предотвратить лавинный рост случаев заражения, при этом стараясь исключить возможность повторного lockdown. Поскольку прирост числа инфицированных COVID-19 на сегодня происходит повсеместно, то Латвия с её статистикой – лишь подтверждение общей мировой динамики. Тем не менее, основные внешние запреты и ограничения, вводимые правительством Латвии, связаны именно с регуляцией перемещения туристов через границы страны, воздушные, наземные и морские. Эти требования относятся как к въезжающим иностранцам, так и к выезжающим из страны местным жителям.
Сейчас, пока в мире продолжается пандемия, мы можем лишь фиксировать события уже произошедшие и наблюдать за происходящими, снова находя в них подтверждение тому, что хрупкий баланс между безудержной человеческой активностью, в том числе и в сфере туриндустрии, и все терпящей природой, будучи даже единожды нарушен, приводит к неизгладимым последствиям, которые могут поставить саму человеческую цивилизацию на грань выживания.
Как бы парадоксально это не звучало, но мы можем констатировать следующее: международный туризм, как сам по себе, так и комплекс бизнес-индустрии сервиса и гостиничных услуг, превратившийся за последние три десятилетия в одного из крупнейших мировых заказчиков освоения географических пространств, старых и новых для туристической отрасли, из-за бесконтрольности и экологической непрогнозируемости последствий своей деятельности, стал представлять реальную угрозу глобальной безопасности. Возвращаясь к весьма актуально звучащему сегодня названию рассказа Рэя Брэдбери «И грянул гром…!», констатируем, что человечество «сошло с тропы» и «раздавило мышь». Наш мир на время «закрылся» и мы получили прекрасную возможность обдумать «содеянное» и, хочется верить, у нас ещё есть время на изменение себя самих и своего отношения к нашему прекрасному и единственному для всех дому, название которого – планета Земля. Происходящее – наша плата за глобализацию, технизацию и желание навязать природе свои правила.
Библиография
Брэдбери, Р. (1963) “И грянул гром…”, Новая сигнальная. Сборник научно-фантастических повестей и рассказов, cоставитель К. К. Андреев, М.: Знание, c. 221–235.
Graburn, N. H. H. (1989) Tourism: The sacred journey, Hosts and guests: The anthropology of tourism, V. L. Smith (ed.). 2nd ed., Philadelphia: University of Pennsylvania Press, pp. 21–36.
Lett, J. (1989) Epilogue. Hosts and guests: The anthropology of tourism, V. L. Smith (ed.). 2nd ed., Philadelphia: University of Pennsylvania Press, pp. 275–279.
Lorenz, E. (1972) Predictability: Does the Flap of a Butterfly’s Wings in Brazil Set off a Tornado in Texas? (https://static.gymportalen.dk/sites/lru.dk/files/lru/132_kap6_lorenz_artikel_the_butterfly_effect.pdf) (10.11.2020).
Nunez, Th. (1963) Tourism, Tradition, and Acculturation: Weekendismo in a Mexican Village, Ethnology, 2 (3), pp. 347–352.
Smitt, V. (ed.) (1989) Hosts and guests: The anthropology of tourism, 2nd ed., Philadelphia: University of Pennsylvania Press.
Stendhal (1838) Mémoires D’un Touriste, Volume 1-2, Paris.
References
Bradbury R. (1963) “I grjanul grom…” [A Sound of Thunder], Novaja signal’naja. Sbornik nauchno-fantasticheskih povestej i rasskazov [New signal. Collection of sci-fi novellas and short stories], K. K. Andreev (ed.), Moscow: Znanie, pp. 221–235.
Graburn, N. H. H. (1989) Tourism: The sacred journey, Hosts and guests: The anthropology of tourism, V. L. Smith (ed.). 2nd ed., Philadelphia: University of Pennsylvania Press, pp. 21–36.
Lett, J. (1989) Epilogue. Hosts and guests: The anthropology of tourism, V. L. Smith (ed.). 2nd ed., Philadelphia: University of Pennsylvania Press, pp. 275–279.
Lorenz, E. (1972) Predictability: Does the Flap of a Butterfly’s Wings in Brazil Set off a Tornado in Texas? (https://static.gymportalen.dk/sites/lru.dk/files/lru/132_kap6_lorenz_artikel_the_butterfly_effect.pdf) (10.11.2020).
Nunez, Th. (1963) Tourism, Tradition, and Acculturation: Weekendismo in a Mexican Village, Ethnology, 2 (3), pp. 347–352.
Smitt, V. (ed.) (1989) Hosts and guests: The anthropology of tourism, 2nd ed., Philadelphia: University of Pennsylvania Press.
Stendhal (1838) Mémoires D’un Touriste, Volume 1-2, Paris.