© 2012 О.И. Косухина
МАиБ 2012 – № 2 (4)
Ключевые слова: судебно-медицинская экспертиза, советская власть, дела врачей, медицинская помощь, судопроизводство, юрист, право
Аннотация: Данная статья посвящена динамике развития судебно-медицинских экспертиз по «врачебным делам» в годы советской власти. Автор исследует эволюцию народных представлений, происходившую под влиянием советской идеологии, на медицину и личность врача. В статье продемонстрирован путь, который прошла судебная медицина в области экспертиз по делам врачей с 20-х до 90-х годов ХХ века.
В настоящее время все более актуальной становится тема, связанная с дефектами оказания медицинской помощи, что, явно, неразрывно связано с ростом правовой грамотности народонаселения, стремительным развитием информационных ресурсов, а также повышением благосостояния российского населения. Динамику роста проводимых экспертиз сегодня можно отследить в отделениях Бюро Судебно-Медицинской Экспертизы Российской Федерации, благодаря ведению архивных документов, в том числе и в электронном виде. В наши дни данная информация доступна также довольно большому кругу специалистов, а отдельные, так называемые «громкие случаи», часто обсуждаются средствами массовой информации. Взглянув на актуальность и глобальность этой проблемы, нельзя не отметить, что о её существовании известно с момента зарождения врачевания. Однако, отношение к данному вопросу было довольно неоднозначным в различные эпохи и режимы политической власти. Особый интерес вызывает история данного вопроса и эволюция взгляда на ответственность медицинских работников за профессиональные правонарушения на протяжении ХХ века.
Одним из основных источников информации по данной теме являются работы ростовских судебных медиков. Согласно им, в 1928 г. отмечается заметный рост уголовных дел против врачей по сравнению с дореволюционным временем (Акопов, 2002, с. 359). Этот период характеризуется вниманием к вопросу со стороны медицинских научных обществ, журналов, газет, съездов врачей, совещаний врачей и юристов (Михайлов, 2004, с. 48). В литературе приводятся мнения о причинах сложившегося положения: малая осведомленность обывателей в вопросах медицины и преувеличение ее возможностей; повышенные требования к врачам; пристрастное освещение врачебных дел в прессе; желание идти по пути наименьшего сопротивления, т.е. обвинения врачей и апелляции к общественному мнению; доверчивое отношение следственных органов к обвинению врачей; неопределенность статей УК РСФСФ к установлению границ врачебной ответственности и др.
Рост дел в связи с правовой ответственностью врачей объясняется еще и тем, что угнетенные массы народа после революции перестали бояться суда, справедливо доверяя советскому правосудию (Галкин, 2008, с. 372).
Другая причина – отсутствие у населения основных познаний в области медицины, сенсационные необъективные сообщения о медицине и врачах в прессе, падение авторитета врача. Еще одна причина – это нервная травматизация активных участников империалистической и гражданской войн (людей с повышенной чувствительностью, раздражительностью и невыполнимыми требованиями). Немалое значение в увеличении «врачебных дел» имеет сохранившееся с прошлого недоброжелательное, недоверчивое отношение к врачам как представителям интеллигенции, «буржуям» и «спецам» (Акопов, 2002, с. 3).
И.В. Марковин делит все случаи привлечения врачей к судебной ответственности на две группы. К первой он относит наличие злого умысла, направленного на причинение вреда обществу или отдельной личности. Сюда он причисляет применение знаний с низменными целями, т.е. из мести, корысти, совершение отравления, изнасилования с использованием гипноза, помощь в членовредительстве, оскопление, выдача ложных свидетельств о состоянии здоровья при наличии заразных болезней или при поступлении в учебное заведение, производство аборта в антисанитарных условиях. Автор подчеркивает, что в этих случаях «врач должен отвечать на общих основаниях» (Александрова, 2006, с. 240).
Интересно либеральное отношение в те времена к таким «ошибкам», как оставление инородных тел в ранах при операции, нарушения в подготовке к операции или наркозу, недостаточная чистота рук и передача болезни от одного к другому (Пашинян и др., 2008, с. 44).
Ко второй группе действий врачей, повлекших неблагоприятные последствия, относятся все случаи привлечения врачей к ответственности без указанных элементов, когда «причинение вреда здоровью или смерти со стороны врача было без злого умысла и являлось следствием врачебной ошибки » (Акопов, 2002, с. 7; 2002, с. 370).
В 1920-е гг. наметились противоречия между врачами и юристами по вопросу об отношении к врачебным дефектам. Дискуссию вызвало нашумевшее заявление Российского акушерско-гинекологического общества, обратившегося в Народный комиссариат здравоохранения с письмом (1925), в котором говорится о непомерном росте уголовных обвинений врачей за ошибки и дефекты в их профессиональной работе. В заявлении, в частности, указывалось, что практические достижения медицины имеют известный предел, тем более, что объектом исследования является «капризный и еще не вполне изученный человеческий организм» (Сергеев и др., 2007, 11, с. 360).
Между тем, малая осведомленность обывательских групп в вопросах медицины создает преувеличенные надежды и необоснованные требования к врачам. В связи с этим предлагалось создание особых комиссий при здравотделах университетских городов для разбора дела и предания врача суду или покаянию, а в сложных случаях – передача дела для окончательного решения Центральной экспертной комиссии при Народном комиссариате здравоохранения (Гройсман, 2004, с. 101). Против такого взгляда резко отрицательно выступили юристы и часть медицинской общественности, которые подчеркивали равную со всеми гражданами правовую ответственность врачей. Поэтому они считали ненужным создавать какие-то дополнительные статьи в УК, а также специальные правила для врачей, а при возбуждении уголовных дел против врачей предлагали руководствоваться общими правилами.
В газетах было много статей, которые осуждали от имени народа буржуазных врачей, не уважающих простых людей и обзывающих их капризными обывателями, а также не желающих использовать все достижения науки для лечения людей (Дьяченко и др., 2004, с. 18; Линдербратен, 2005, с. 84).
Уместно напомнить политическую обстановку того времени, которая затрагивала и врачей. В год «Великого перелома» (так называют 1929 год в советской истории) появилось сообщение о «вражеском заговоре» украинских академиков, среди которых было 5 врачей – известных ученых-теоретиков, которые якобы «проводили медицинский террор» против большевиков. Газета «Правда» писала, что медицинская группа своей террористической свирепостью выделялась среди других враждебных группировок.
Естественно, все врачи были осуждены, и это чудовищное обвинение долго тяготело над медициной. Буржуазных интеллигентов, как и других «спецов», ненавидели, постоянно клеймили в прессе, что сказывалось на отношении к врачам в целом.
Постепенно дискуссия приняла откровенно политический характер, отражая борьбу двух идеологий – буржуазной и социалистической. Результатом организованной дискуссии было единодушное осуждение предложения научного акушерского общества о создании специальных комиссий в случаях решения вопросов о предании суду врачей. Научно-медицинская ассоциация Татарской республики в 1935 г. провела конференцию «Врачебные ошибки и врачебные преступления» с широким привлечением врачей, юристов, ученых. В этом вопросе, как и во всех других аспектах жизни народа того времени, просматривается политическая направленность, использование любой темы для пропаганды преимущества советской системы.
Интересно, что понятие врачебной ошибки в те годы было неоднозначным даже для судебных медиков. Всякий раз при подозрении на правонарушение врача следователь назначает судебно-медицинскую экспертизу, но не везде имелись высококвалифицированные специалисты. Поэтому большинство судебных медиков (Я.Л. Лейбович, Н.И. Ижевский, В.И. Марковин, А.И. Шибков) считали правильным пожелание Второго съезда судебно-медицинских экспертов об организации в университетских городах комиссий в составе опытных врачей и профессоров, представителей профсоюза, которые до суда разбирали бы дела по обвинению врачей, а в трудных случаях направляли бы дело в Наркомздрав. Такое внимание необходимо не для создания привилегированного положения врачей, а в целях объективности (в то время существовал циркуляр Наркомюста «О мероприятиях по предупреждению и квалификации преступных преследований рабселькоров», например). В работах указывалось, что важное значение следует придавать и разбору врачебных дел (Ерофеев, 2008, с. 36; Замятина, 2004, с. 86; Михайлов, 2004, с. 48; Пашинян и др., 2008, сс. 44, 45; Рыков, 2002, с. 15).
Между тем, было и другое мнение – о нецелесообразности создания таких комиссий: этот прецедент может породить аналогичные желания у других специалистов (доктора Виноградов, Корчажинская). Н.И. Ижевский делится опытом проведения в Ленинграде таких экспертиз с широким участием профессуры, с предварительным обсуждением с исследователями, которые пополняют при необходимости материал. Почти всегда приглашается на заседание экспертов врач для дачи дополнительных объяснений и потерпевший. Но такая постановка невозможна и невыполнима в губерниях с малочисленными врачебными силами. Со стороны судебной власти отмечается вдумчивое и осторожное отношение к врачебным делам без нажима и недоверия к экспертизе, что доказывается большим процентом прекращенных против врачей дел. Однако иногда эксперты, не понимая юридические особенности и требования права, дают заключения, не удовлетворяющие суд. С другой стороны, судебные работники не представляют себе точно, что может дать экспертиза, проведённая людьми, не обладающими минимумом медицинских знаний. В целях устранения теневых сторон сотрудничества и нахождения общего языка между врачами и юристами в Ленинграде в это время проводились теоретические и практические занятия по судебной медицине с судебными работниками.
А.В. Грегори приводит количество уголовных дел, возбужденных по Ленинграду почти за 10 лет (1921 – 1928). Всего их было 312: 124 против акушеров-гинекологов, 80 против хирургов, 42 против терапевтов, 33 против педиатров, привлекались также (от 8 до 1 случая) отиатры, одонтологи, венерологи, офтальмологи, невропатологи, врачи скорой помощи, психиатр, судебно-медицинский эксперт; 282 дела было прекращено на стадии предварительного расследования и только 31 предано суду.
Анализ «врачебных дел» второй половины 30-х гг. изложил в своем рукописном отчете, дошедшем до нас, судебно-медицинский эксперт, заведующий Ростовской судебно-медицинской лабораторией К.С. Кечек.
По его данным, Ростовской областной судебно-медицинской экспертизой за период 1935 – 1940 гг. произведено 234 экспертизы, связанные с обвинением медработников (208 врачей, 26 фельдшеров), которые он разделил на две группы. В первую он собрал экспертизы, где обвинялся медработник. В 69 случаях это были акушеры, в 31 – гинекологи, в 80 (!) – терапевты, в 6 – санитарные врачи и врачи других специальностей (от 1 до 5). Халатное, невнимательное отношение к больным отмечено в 11 % случаев, преступное — в 4, формальное — в 1,5, врачебные ошибки – в 1,5% случаев.
Приводимые автором отчета ряд других экспертиз выявили серьезные недостатки в организации здравоохранения, в снабжении лечебниц, в слабой профессиональной подготовке врачей, особенно акушеров и гинекологов, в отношении к нуждам больных и лечебных учреждений. Наиболее часто это было связано с отказом в предоставлении транспорта для перевозки больного, проведении ремонта лечебных помещений, приобретении необходимого инвентаря и оборудования.
Автор приводит еще одну важную причину дефектов медицинской помощи и тяжелых осложнений у пациентов. Это – низкий уровень бытовой культуры и недисциплинированность населения: игнорирование общей гигиены, врачебных советов и врачебной помощи, обращение к повитухам и знахарям.
Возьмём другой регион. В диссертационной работе Ю.С. Зальмунина (1950) приводятся количественные показатели неосторожных действий врачей разных специальностей по г. Ленинграду за 1924 – 1948 гг. За этот период общее количество возбужденных дел составляло 1854, в том числе: на акушеров-гинекологов – 474, на педиатров – 378, на хирургов – 363, терапевтов – 328, отоларингологов – 56, психиатров – 39, кожвенерологов – 34, невропатологов – 32, инфекционистов – 32. Более 20 дел было заведено на фтизиатров, окулистов, стоматологов. В единичных случаях это были нейрохирурги, гомеопаты, онкологи, эндокринологи, эпидемиологи, судмедэксперты и др. Две трети составляли врачи стационаров. Интересно, что возбуждение уголовных дел за профессиональные преступления врачей прогрессировали до 1937 г.; тогда они достигли максимума (262), затем постепенно снижались и в 1948 г. составили 53 дела.
Естественно, такая обстановка вызывала не только беспокойство, но и желание разобраться в их причинах.
В 30-е гг. в разных регионах страны вышло немало работ медиков и юристов, посвященных разным аспектам врачебных ошибок и вопросу ответственности медицинских работников. Вот некоторые из них: «Судебная ответственность врачей» (Лейбович, 1926); «Уголовная ответственность врачей» (Малис, 1926); «О судебной ответственности врача» (Губарев, 1927); «Врачебные ошибки» (Давыдовский, 1928); «Ответственность врача» (Райский, 1929); «Ошибки в диагностике и терапии» (Бруштей, 1930); «Медицинские ошибки по судебным материалам» (Брусиловский и Левин, 1930); «К вопросу о судебной ответственности врача» (Абуладзе, 1931); «Врачебные ошибки и врачебные преступления» (Гусев, 1935); «Об ответственности врача за профессиональные ошибки» (Сапожников, 1932).
Главный судебно-медицинский эксперт РСФСР Я.Л. Лейбович (который в начале тридцатых годов сам подвергся репрессиям за приверженность к генетике) отметил: судебная практика «врачебных дел» 20–30-х гг. показывает, что они стали возбуждаться чаще, чем раньше, но кончаются, как правило, мягкими приговорами против врачей. Он отметил: надо помнить, что есть потерпевшая сторона, нередко потерявшая близкого человека. Самое главное, по его мнению, в авторитетности, убедительности, компетентности и беспристрастности экспертизы. Единоличная экспертиза по «врачебному делу» ненормальна и вредна для правосудия, необходимо создание экспертных комиссий.
Эта рекомендация в 40-е гг. была узаконена и претворена в повседневную экспертную деятельность.
В эти годы, судя по литературе, несколько поутихли споры и обсуждения названных вопросов. Особый акцент был сделан на разборе ошибок и правонарушений в области хирургии (Дьяченко, 2005, с. 98).
В период войны и послевоенные годы мало публиковалось работ на эту тему. Лишь в конце 1950-х гг. появился ряд статей о врачебных ошибках по материалам судебно-медицинских экспертиз об ответственности.
В 1949 г., наряду с делом «безродных космополитов», началась новая кампания против врачей. Был арестован известный профессор Московского медицинского института Я.Г. Этингер.
4 декабря 1952 г. было принято Постановление ЦК ВКП(б), нацеленное на искоренение «вредительства в лечебном деле». И снова активизировалась работа по поиску врагов в среде медицинских работников. 13 января 1953г. было опубликовано сообщение ТАСС об аресте «врачей-вредителей». Органами госбезопасности была «раскрыта террористическая группа врачей, ставивших своей целью, путем вредительского лечения, сократить жизнь активным деятелям Советского Союза». И вновь в списках значатся известные в мире ученые, авторы учебников и монографий, академики. Среди 37 арестованных – Виноградов, Вовси, Коган, Егоров, Зеленин и другие известные специалисты, которых обвинили в умерщвлении не только советских руководителей, но и лидеров международного коммунистического движения М. Тореза и Г. Димитрова.
Дело врачей было возведено в масштаб крупной политической акции, в которую вовлекалось население страны – в Москве, Ленинграде, во всех крупных городах. Е. Евтушенко вспоминает, как в то время печатались фельетоны и пасквильные статьи о медиках. Врачей стали бояться, многие перестали к ним обращаться, искусно распространялись слухи об отравленных лекарствах, которые простые люди перестали покупать.
И ранее, ещё в период Средневековья, деятельность врачей подвергалась критике в обществе. Известны сарказм и насмешки Мольера и Рабле в адрес врачей, убийственные характеристики врачей и неверие в их искусство, блестяще описанные А. Чеховым и Л. Толстым, – но столь масштабных политических обвинений, предъявленных со стороны государства людям в белых халатах, прежде не наблюдались.
Новый всплеск интереса к теме недостатков врачевания возник и в 1960-е гг., когда была издана монография И.Ф. Огаркова «Врачебные правонарушения и уголовная ответственность за них» (1961).
С некоторым ростом общего уровня жизни и культуры населения, положительными изменениями в медицине с внедрением новой техники изменился и характер дефектов врачебной деятельности. Представим это на основании анализа «врачебных дел» Ростовской области за период 1961 – 1967гг., проведенного А.И. Неуважаевым и А.Б. Гутниковой по данным бюро СМЭ.
Всего за эти годы была проведена 121 экспертиза по материалам дел в связи с подозрением на правонарушение медицинских работников. По медицинским специальностям врачебные дела распределялись следующим образом: в 46 случаях они касались хирурга, в 33 – акушера-гинеколога, в 17 – терапевта, в 11 – педиатра, по 3 – врача скорой помощи и невропатолога, по 1–2 дерматолога, отоларинголога, психиатра, уролога (Дьяченко и др., 2004, с. 73). В этой статистике хирурги более значительно стали опережать акушеров-гинекологов. Хирурги привлекались чаще всего в связи с неблагоприятными исходами при диагностике и лечении аппендицита и тяжелых травм. Нередко встречались случаи невнимательного отношения к постановке диагноза при наличии алкогольного опьянения.
Как и прежде, наблюдалось немало случаев плохой организации, недисциплинированности, неоперативности. Основная часть дел (92 !) возбуждалась на врачей, работающих в городских лечебных учреждениях, что составило 76% всех дел, в большинстве своем это больницы центра области. В 70% случаев жалобы были обращены к врачам, работающим в стационарах, остальные приходятся на врачей поликлиник и скорой медицинской помощи (Акопов, 2002, с. 5; Сергеев и др., 2008, с. 399).
В результате анализа проведенных экспертиз, все случае условно можно распределить на следующие группы: врачебные ошибки – 36%, неосторожные действия – 33%, из которых треть была в связи с неправильной организацией медицинской помощи. В 31% жалобы были необоснованными (Сергеев и др., 2008, с. 399).
В делах о врачебных ошибках выявлялись элементы недобросовестности, а при их отсутствии или неочевидности и неблагоприятных последствиях отмечались дефекты в составлении истории болезни или неадекватное лечение, которые, тем не менее, не могли отрицательно сказаться на исходе заболевания или травмы.
В 1969 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР были приняты Основы законодательства Союза ССР и союзных республик о здравоохранении, которые вступили в действие с 01.07.70. Это был не столько юридический, сколько политический документ, призванный закрепить крупные успехи советской медицины; вместе с тем, он в 9 разделах и 55 статьях систематизировал все законодательные акты в области охраны здоровья населения (Ерофеев, 2008, с. 35).
Однако в силу существовавшей тогда системы неправового государства многие положения были лишь декларированы, не соответствовали международным нормам и фигурировали только в докладах и выступлениях, в статьях и учебном процессе (Пашинян и др., 2006, с. 46).
В 1970 – 1980 гг. сложилась определенная практика расследования и судебно-медицинской экспертизы, существующая до настоящего времени (Сашко, 2009, с. 355). Судебно-медицинская экспертиза проводилась только группой экспертов во главе с начальником бюро СМЭ.
Проделанный анализ судебно-медицинских экспертиз врачебных дел, произведенных в 1971 – 1983гг. в Ростовском бюро СМЭ, не выявил каких-либо особенностей по сравнению с некоторыми другими регионами, но показал отдельные изменения по сравнению с данными аналогичных экспертиз того же бюро судебно-медицинской экспертизы в предыдущие годы. В отличие от 20–30гг., когда дела против врачей возбуждались органами здравоохранения, в 70–80 гг. подобных случаев зафиксировано всего три. В остальных жалоба поступала от родственников или самого больного (Галкин, 2008, с. 372).
Интересно, что в ряде уголовных дел имеется реакция администрации на жалобу. В 40 случаях это выговоры и строгие выговоры, в двух – лишение аттестационной категории, в 5 – временное отстранение от основной деятельности (Ерофеев, 2008, с. 37). В отдельных случаях приняты организационные меры: улучшение контроля работы врачей, ходатайство об открытии реанимационного отделения, организация тематических семинаров, направление на специализацию.
В эти годы особое внимание было уделено развитию медицинской этики и деонтологии. Вслед за Международным конгрессом в Москве была проведена 1-я Всесоюзная конференция по вопросам медицинской этики, издан ряд монографий, посвященных проблемам деонтологии и нарушениям в этой области медицины.
Вот наиболее значимые: «О врачевании» (Кассирский,1970), «Врач, больные и здоровые» (Петров, 1972), «Врач как личность» (Сук, 1984), «Диалог о медицине» (Эльштейн, 1986), «Искусство врачевания» (Шамов,1987), «Врачебная этика и медицинская деонтология» (Грандо, 1988).
В этот период были отмечены и другие особенности. В отличие от прошлых лет, чаще и конкретнее замечаются этико-деонтологические недостатки. Изучение причин дефектов показывает некоторое повышение общего уровня здравоохранения. Например, ни в одном случае не был указан такой отмечавшийся раньше недостаток, как исполнение обязанности врача фельдшером, невежественное действие врача, антисанитария в лечебных учреждениях; не отмечалась и крайнее бескультурье населения, и дремучая неосведомленность его в элементарных медицинских вопросах, как это было прежде. По сравнению не только с 1920-ми и 1930-ми, но и с более спокойными 1950-ми гг. резко увеличилась разница между количеством жалоб и возбуждением уголовных дел: значительно реже возбужденное дело доходило до суда. «Наконец, в 90-е гг. ушедшего столетия произошел новый всплеск интереса и ощутимых изменений в расследовании «врачебных дел», в характере ответственности медицинских работников. Они связаны с коренными изменениями общественно-политической, социальной, экономической жизни общества, в том числе в области охраны здоровья населения, с внедрением страховой медицины, развитием платных медицинских услуг, разрешением частной врачебной деятельности и целительства» (Акопов, 2002, с. 6).
В 1993 г., при принятии Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан, были определены принципиальные различия в правовых и морально-этических взаимоотношениях врача и пациента. В законодательном акте говорится о приоритете интересов пациента при оказании медицинской помощи, социальной защищенности граждан при утрате здоровья, обеспечении доступности и высокого качества медицинской помощи для всех категорий граждан; специально оговаривается правовая защищенность населения в виде информированного согласия на любое медицинское вмешательство и манипуляцию. Четко были определены обязанности и права медицинского персонала и пациента.
К сожалению, данные изменения, по большей части, остались только в нормативно-правовых актах. На практике же картина совершенно иная: по-прежнему наблюдаются нарушение прав пациентов при оказании медицинской помощи, предоставлении информации о лечении, как планируемом, так и уже проведенном.
Библиография
Акопов, В.И. (2002), “Проблемы экспертизы в медицине”, К истории судебной ответственности врачей и судебно-медицинской экспертизы при дефектах медицинской помощи, №1, cc. 3–8.
Акопов, В.И. и Маслов, Е.Н. (2006), Страдания Гиппократа, Приазовский Край, Ростов-на-Дону, сс. 358–391.
Александрова, О.Ю. (2006), Ответственность за правонарушения в медицине, Издательский центр «Академия», Москва.
Галкин, Р.А. и Лещенко, И.Г. (2008), Ошибки в хирургической практике и их предупреждение, ООО «ИПК «Содружество»», Самара.
Голубева, А.П. и Боброва, И.П. (2004), “Экспертная оценка качества лечебно-диагностического процесса”, Здравоохранение, № 7, cc. 38–42.
Гройсман, В.А. (2004), “Управление качеством медицинской помощи”, Стандарты и качество, № 4, cc.100 –103.
Гуляев, В.А. (2004), “Управление качеством медицинской помощи”, Современные аспекты совершенствования качества медицинской помощи в многопрофильном военном госпитале: материалы конференции, сс. 9–11.
Дьяченко, В.Г., Галеса, С.А. и Горлач, А.О. (2005), “Управление качеством в современной стоматологии”, Здравоохранение Дальнего Востока, № 1 (15), cc. 96 –101.
Дьяченко, В.Г. (2004), “Экономика здравоохранения”, Сестринское дело, Т. 1, ГУПЗ «ПЕРСПЕКТИВА», Москва, cc. 493–591.
Дьяченко, В.Г., Галеса, С.А. и Курбетьев, С.Г. (2005), “Проблемы правовых ошибок в повседневной работе врача-стоматолога”, Избранные вопросы судебно-медицинской экспертизы, Вып. 7, Хабаровск, cc. 69–76.
Дьяченко, В.Г., Галеса, С.А. и Курбетьев, С.Г. (2005), Управление качеством услуг в современной стоматологии, Амуриздат, Хабаровск.
Дьяченко, В.Г. и Пушкарь, В.А. (2004), “Системный анализ качества медицинских услуг, оказанных женщинам в ЛПУ Дальневосточной железной дороги”, Дальневосточный медицинский журнал, № 3, cc.17–20.
Ерофеев, С.В. и Новоселов, В.П. (2008), “Неблагоприятный исход медицинской помощи: изучение проблемы в судебно-медицинской практике”, Судебно-медицинская экспертиза, №1, cc. 35–38.
Замятина, О.Б. (2004), “Стандарты ИСО в области стоматологии работают в России”, Стандарты и качество, № 4, cc. 86–88.
Линденбратен, А.Л. (2005), Современные очерки об общественном здоровье и здравоохранении, О.П. Щепин (Ред.), Медицина, Москва.
Мельников, В.С. (2002), “Отдельные аспекты проблемы ответственности медицинских, работников за неблагоприятные исходы медицинской помощи”, Проблемы экспертизы в медицине, №1, cc. 8–12.
Михайлов, С.М. (2004), Научно-практическое обоснование процесса непрерывного улучшения качества медицинской помощи в учреждениях здравоохранения, Автореф. дисс. докт. мед. наук, Санкт-Петербург.
Пашинян, Г.А., Баринов, Е.Х., Ромодановский, П.О. и Черкалина, Е.Н. (2008), “Исторические аспекты отношения врачей к своим профессиональным ошибкам”, Судебно-медицинская экспертиза, №5, cc. 44 – 46.
Пашинян, Г.А. и Ившин, И.В. (2006), Профессиональные преступления медицинских работников против жизни и здоровья, Медицинская книга, Москва.
Пищита, Л.Н. и Стеценко, С.Г. (2005), Медицинское право. Особенная часть. Право на жизнь и получение медицинской помощи. Дефекты оказания медицинской помощи. Учебно-методическое пособие, Российская медицинская академия последипломного образования, Москва.
Рыков, В.А. (2002), “О патологоанатомической экспертизе дефектов медицинской помощи и их правовых последствий”, Проблемы экспертизы в медицине, №1, cc. 14–17.
Сашко, С.Ю. и Кочорова, Л.В. (2009), Медицинское право: учебное пособие, ГЭОТАР-Медиа, Москва.
Сергеев, Ю.Д. (2008), Медицинское право: Учебный комплекс, в 3 т., ГЭОТАР-Медиа, Москва.
Сергеев, Ю.Д. и Бисюк, Ю.В. (2008), Ненадлежащее оказание экстренной медицинской помощи (экспертно-правовые аспекты). Научно-практическое руководство, Авторская академия; Товарищество научных изданий КМК, Москва.
Сергеев, Ю.Д. и Бисюк, Ю.В. (2007), “Ненадлежащее оказание экстренной медицинской помощи в абдоминальной хирургии”, Медицинское Право, №1, cc. 10–14.
Сергеев, Ю.Д. и Мохов, А.А. (2007), Ненадлежащее врачевание: возмещение вреда здоровью и жизни пациента, ГЭОТАР-Медиа, Москва.
Сергеев, Ю.Д. и Мохов, А.А. (2007), Основы медицинского права России: Учеб. Пособие, Сергеев, Ю.Д. (Ред.), ООО «Медицинское информационное агентство», Москва.