© 2024 Иннокентий Алексеевич МАРТЫНОВ
МАиБ 2024 – № 2(28)
DOI: https://doi.org/10.33876/2224-9680/2024-2-28/03
Ссылка при цитировании:
Мартынов И.А. (2024) Социально-значимые заболевания и медико-социальные проблемы как вызов послевоенного времени: состояния, контексты, импликации, мировой опыт, Медицинская антропология и биоэтика, № 2(28).
Иннокентий Алексеевич Мартынов –
зав. редакцией журнала
«Медицинская антропология и биоэтика»;
сотрудник ЦМА
Института этнологии и антропологии
им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН
(Москва)
https://orcid.org/0000-0002-3425-3669/
E—mail: i.martynov@iea.ras.ru
Ключевые слова: послевоенный период, социально-значимые заболевания, инфекционные заболевания, психические расстройства, демобилизация, реинтеграция комбатантов, система здравоохранения, психологическая адаптация, экономическая реинтеграция, социальная стабильность
Аннотация. Согласно оценкам, на конец 2024 года, в мире ведется около 56 активных вооруженных конфликтов, а 92 страны участвуют в войнах за пределами своих границ — это наибольшие показатели со времен окончания Второй мировой войны. Ущерб для мировой экономики оценивается в 13.5% мирового ВВП. Данный информационно-аналитический материал посвящен анализу социально-значимых заболеваний и медико-социальных проблем, возникающих в послевоенный период. Рассматриваются основные вызовы для системы здравоохранения, включая распространение инфекционных заболеваний, рост устойчивости к антибиотикам, обострение хронических неинфекционных заболеваний и широкое распространение психических расстройств. Особое внимание уделяется проблемам реинтеграции демобилизованных комбатантов, включая психологическую адаптацию и экономическую реинтеграцию. На основе анализа мирового опыта выявлены ключевые факторы, влияющие на здоровье населения и социальную стабильность в послевоенный период. Материал подчеркивает, что эффекты войны не ограничиваются только полем боя, но продолжают оказывать серьезное влияние и в послевоенный период. Полученные выводы могут быть использованы при разработке стратегий восстановления и развития общества в послевоенный период.
Введение
Согласно разным оценкам, на конец 2024 года по всему миру ведется порядка пятидесяти шести активных вооруженных конфликтов, а девяносто две страны участвуют в войнах вне своих границ. Это наибольшие показатели, зарегистрированные со времен окончания Второй мировой войны. В этом контексте ущерб для мировой экономики оценивается в 13,5% мирового ВВП (Global peace index 2024). Их составляют не только непосредственные военные расходы, но также и повреждения инфраструктуры, физические и психологические травмы, которые приводят к снижению продуктивности наиболее активного населения и тормозят региональный и глобальный экономический рост. Когда речь идет о медицинской сфере, мы до сих мы можем наблюдать высокую распространенность не вполне точного стереотипа об ограниченных эффектах вооруженных конфликтов. Эффекты войны не ограничиваются только тем, что происходит на поле боя. На самом деле, не менее серьезные вызовы бросает послевоенный период, когда ужасы «горячей» фазы конфликта уже, казалось бы, позади. Речь не только о снижении трудоспособности населения из-за полученных комбатантами и некомбатантами травм. На первый план выходит ряд социально-значимых заболеваний и медико-социальных проблем, о которых часто не принято думать в контексте того, как непосредственные эффекты войны простираются дальше в мирное время. В этом тексте я предпринимаю попытку выделить некоторые из них – социально-значимые медико-биологические и медико-социальные проблемы – с точки зрения актуального мирового опыта.
- Не только ПТСР: социально значимые медико-биологические проблемы как послевоенный вызов
1.1 Социально-значимые и социально-опасные хронические и острые инфекционные заболевания
Согласно постановлению правительства Российской Федерации от 1 декабря 2004 г. № 715 об утверждении перечня социально значимых заболеваний и перечня заболеваний, представляющих опасность для окружающих в редакции постановлений Правительства Российской Федерации от 13.07.2012 № 710 и от 31.01.2020 № 66, к социально значимым заболеваниям относятся: туберкулез; инфекции, передающиеся преимущественно половым путем; гепатиты В и С; ВИЧ; злокачественные новообразования; сахарный диабет; психические расстройства и расстройства поведения; болезни, характеризующиеся повышенным кровяным давлением. Согласно тому же постановлению, к заболеваниям, представляющим опасность для окружающих, относятся: ВИЧ; вирусные лихорадки; гельминтозы; гепатиты В и С; дифтерия; инфекции, передающиеся преимущественно половым путем; лепра; малярия; педикулёз, акариаз и другие инфестации; сап и мелиоидоз; сибирская язва; туберкулез; холера; чума; коронавирусная инфекция. В актуальной исследовательской литературе отмечается связь повышения уровня опасности по некоторым из обозначенных заболеваний с развитием вооруженных конфликтов. В этом разделе речь пойдет об инфекциях.
Войны значительно усугубляют распространение инфекционных заболеваний (Marou et al. 2024). В первую очередь речь идет о туберкулезе (далее ТБ), ВИЧ/СПИД, холере, кори и полиомиелите. Разрушение систем здравоохранения, скученность и перемещение населения создают условия для распространения болезней. Это влечет серьезные проблемы как для локальных систем, так и для глобальной системы здравоохранения и биологической безопасности. Существует острая необходимость в надежных, скоординированных ответных мерах для смягчения последствий этих кризисов.
ТБ остается одной из важнейших проблем в зонах военных конфликтов. Неадекватный доступ к медицинскому обслуживанию и вынужденное перемещение населения значительно повышают риск передачи инфекции. В убежищах и лагерях беженцев часто наблюдается высокая скученность людей при плохой вентиляции. Это способствует передаче инфекции воздушно-капельным путем (Goniewicz et al. 2021). Упадок инфраструктуры здравоохранения в зонах конфликтов затягивает своевременную диагностику новых заболевших. В уже диагностированных случаях сбой в системе здравоохранения приводит к более частому прерыванию лечения. Это способствует росту количества случаев лекарственно-устойчивого туберкулеза (Shushpanov, Posheluzhnyi 2023). Военнослужащие также находятся в группе высокого риска. Стресс и плохие условия жизни ослабляют иммунитет. Это делает организм более уязвимым к ТБ. Командирование в эндемичные по ТБ регионы еще больше повышает и без того высокие риски (O’Shea, Wilson 2013). Кроме того, перемещенное население, пересекающее государственные границы, способствует распространению ТБ, угрожая ранее незатронутым регионам (Kloos 2019).
Угрозу несет упадок не только медицинской инфраструктуры. Вспышки холеры – частое последствие войны, вызванное разрушением инфраструктуры водоснабжения и санитарии. Например, продолжающийся конфликт в Йемене привел к одной из крупнейших вспышек холеры в современной истории, с миллионами выявленных случаев и тысячами смертей (Blackburn et al. 2020). Аналогичным образом, в Судане повреждение водоочистных сооружений привело к неоднократным вспышкам холеры. Это подчеркивает прямую связь между повреждением инфраструктуры и распространением заболеваний, передающихся через воду.
Срывы программ иммунизации в зонах конфликтов приводят к возобновлению заболеваемости корью, особенно среди детей. Например, в Сирии многолетние перебои с вакцинацией привели к тому, что корь вновь стала угрозой для общественного здоровья, обратив вспять достигнутый ранее прогресс в борьбе с этим заболеванием (Raslan et al. 2017). Аналогичные проблемы были отмечены в Судане, где перебои в системе здравоохранения привели к значительным вспышкам среди уязвимых групп населения (Oduoye et al. 2023). Хрупкость глобальных усилий по искоренению болезней иллюстрирует то, как в регионы, затронутые конфликтами, повторно возвращается полиомиелит. Например, в Пакистане продолжающееся вооруженное столкновение препятствует проведению кампаний по вакцинации, что позволяет полиомиелиту распространяться в районах, где ранее ситуация по полиомиелиту оценивалась как благополучная (Akil, Ahmad, 2016). Конфликт на Украине также значительно затруднил иммунизацию населения, что вызывает опасения по поводу возможных вспышек.
Военные конфликты признаны одним из основных факторов возникновения и распространения бактерий с множественной лекарственной устойчивостью (далее МЛУ). Например, конфликт между Россией и Украиной привел к росту числа инфекций, вызванных устойчивыми к антибиотикам патогенами. Аналогичные тенденции наблюдаются и в других зонах боевых действий по всему миру (Petrosillo et al. 2023). Здесь необходимо также отметить влияние таких факторов, как чрезмерное и некорректное использование антибиотиков в условиях ограниченных ресурсов, нарушение протоколов инфекционного контроля в медицинских учреждениях, а также условия большой скученности в убежищах и лагерях беженцев. Все это способствует дальнейшей передаче штаммов с МЛУ. Лекарственно-устойчивые инфекции представляют собой проблему не только в зонах конфликтов, но и в глобальном масштабе. Они распространяются в результате трансграничной мобильности населения. Это подчеркивает острую необходимость скоординированности мер биологической защиты и профилактических мероприятий.
В контексте военного времени, ограниченный доступ к диагностике и терапии препятствует эффективному лечению болезней (Mesfin et al. 2023). Это непропорционально сильно влияет на уязвимые группы населения. Усугубляются как непосредственный кризис общественного здравоохранения, так и долгосрочные проблемы сдерживания распространения заболеваний. Например, в Судане широкомасштабный упадок инфраструктуры здравоохранения резко снизил способность страны сдерживать вспышки заболеваний (Oduoye et al. 2023). Долгосрочные последствия такого упадка часто сохраняются годами, препятствуя послевоенному восстановлению и создавая долгосрочные проблемы для глобальной биологической безопасности.
Косвенные последствия войны, такие как плохое питание и психологические травмы, также повышают уязвимость населения к инфекциям. Они снижают иммунную функцию, что делает людей более восприимчивыми к инфекциям. Последствия психологической травмы также снижают т.н. «комплаенс», приверженность лечению. Эти факторы в сочетании с неадекватным медицинским обслуживанием приводят к повышению уровня заболеваемости и смертности.
Совокупный эффект от многочисленных вспышек заболеваний в зонах конфликтов создает огромную нагрузку на неустойчивые системы здравоохранения, приводя к каскадным кризисам общественного здоровья. Трансграничное движение перемещенного населения часто приводит к распространению болезней, что может вызвать вспышки в регионах, ранее свободных от определенных инфекций (Abdul-Ghani 2019). Глобальные последствия вспышек инфекционных заболеваний в зонах конфликтов, простирающиеся далеко вперед в “мирное” послевоенное время, подчеркивает важность решения этих проблем не как изолированных кризисов, а как критических угроз для международной биологической безопасности. Помимо непосредственного воздействия на здоровье, такие вспышки несут экономические и социальные последствия.
1.2 Другие социально-значимые вызовы в сфере здравоохранения: неинфекционные заболевания и проблемы психического здоровья
Хотя тема инфекционных заболеваний доминирует в актуальных научных дискуссиях о проблемах здравоохранения в послевоенных условиях, неинфекционные заболевания (НИЗ) и проблемы психического здоровья также представляют собой серьезные вызовы. Упадок системы здравоохранения во время конфликтов затрудняет нормальный процесс лечения хронических заболеваний, таких как, например, диабет и сердечно-сосудистые заболевания. Это приводит к росту распространенности и летальности. Психологическое воздействие войны способствует заметному росту психических расстройств, включая посттравматическое стрессовое расстройство (далее ПТСР), депрессию и тревогу. В совокупности эти факторы создают сложную проблему общественного здравоохранения, которая простирается далеко в будущее, за рамки военного времени.
В регионах, затронутых конфликтами, существенно затруднено лечение хронических заболеваний, таких как диабет и высокое кровяное давление. Нарушение цепочек поставок медикаментов и медицинского обслуживания лишает многих пациентов доступа к основным лекарствам, что ухудшает состояние их здоровья. Например, в секторе Газа из-за продолжающегося конфликта с Израилем значительное количество пациентов с хроническими заболеваниями не могут получить доступ к необходимым лекарствам, что серьезно ухудшает их качество жизни и прогноз по течению заболевания (Lohana et al. 2024). Последствия войны для НИЗ не ограничиваются нарушением доступа к медицинской помощи. Вооруженные конфликты связаны с ростом заболеваемости ишемической болезнью сердца, цереброваскулярными и эндокринными заболеваниями, а также с повышением артериального давления, уровня липидов, употреблением алкоголя и табака (Jawad et al. 2019). Эта взаимосвязь между стрессом, психическим и физическим здоровьем подчеркивает сложный характер послевоенных проблем со здоровьем, где психологическое и физическое состояние глубоко переплетены.
Война наносит глубокий и долговременный психологический ущерб затронутому населению. ПТСР, депрессия и тревога являются наиболее распространенными психическими расстройствами в постконфликтных регионах. По данным мета-анализа, уровень распространенности ПТСР составляет 23,7%, а депрессии – 25,6% среди гражданского населения в регионах, затронутых конфликтами (Ahmed et al. 2024). Эти показатели значительно выше, чем в бесконфликтных районах, поскольку распространенность тревоги и депрессии во время конфликтов достигает 30,7 % и 28,9 % соответственно (Lim et al. 2022). Влияние распространяется и на медицинских работников: в одном из исследований сообщалось о 10,3 % случаев ПТСР и 21,8 % случаев депрессии/тревоги среди семейных врачей в послевоенной Боснии и Герцеговине (Hasanovic, Herenda 2008). Это свидетельствует о широком воздействии войны на психологическое благополучие населения. ПТСР часто сочетается с другими психическими расстройствами и злоупотреблением психоактивными веществами (далее ПАВ), распространение которых в зоне конфликта недостаточно контролируется, создавая сеть взаимосвязанных психологических проблем, которые осложняют лечение и восстановление (в том числе от сопутствующих соматических заболеваний и травм).
Среди комбатантов наблюдается особое патологическое состояние, известное как синдром послебоевой социальной дезадаптации (англ. socially-disadaptative post-combat syndrome). По предварительным оценкам, это расстройство поведения затрагивает каждого десятого ветерана боевых действий. Оно проявляется в виде дезадаптивных конфликтных и агрессивных реакций на социальное взаимодействие. Это значительно осложняет реинтеграцию ветеранов в гражданскую жизнь (Danilevska et al. 2023). Психологические затруднения не ограничиваются влиянием на индивидуальном уровне. Они имеют более широкие общественные последствия, поскольку психические расстройства могут препятствовать усилиям по послевоенному восстановлению общества, ослабляя социальную ткань в ранее затронутых войной регионах.
Злоупотребление ПАВ среди ветеранов представляет собой серьезную проблему для общественного здоровья. Уровень злоупотребления в этой группе населения чрезвычайно высок. Например, около четверти всех ветеранов боевых действий в США сообщают, что в течение последнего месяца употребляли алкоголь. Показатели распространенности алкоголизма среди ветеранов США на протяжении всей жизни достигают 40,8 % (Panza 2022). Кроме того, 3 % ветеранов страдают от злоупотребления опиоидами. Часто, злоупотребление ПАВ среди ветеранов наблюдается в сочетании с другими психическими расстройствами (Na et al. 2023).
Такие высокие показатели злоупотребления ПАВ среди бывших комбатантов обусловлены несколькими факторами. Психические нарушения, такие как ПТСР, депрессия и тревожность, тесно связаны с злоупотреблением ПАВ. Эти состояния часто сопутствуют друг другу и взаимно друг друга усугубляют (Na et al. 2023; Maguen et al. 2023). Боевой стресс (особенно воздействие потенциально морально травмирующих событий (далее ПМТС), значительно повышает риск развития злоупотребления и зависимости от ПАВ. У ветеранов, подвергшихся воздействию ПМТС, повышается вероятность развития алкоголизма и других расстройств, связанных с употреблением ПАВ (Nichter et al., 2021). Демографические факторы, такие как более молодой возраст, мужской пол и одиночество (отсутствие семьи), еще больше повышают уязвимость к злоупотреблению ПАВ (Panza, 2022; Na et al., 2023). Также способствуют повышению уровня распространенности ПАВ среди ветеранов и проблемы, связанные с реинтеграцией в гражданскую жизнь (например, недостаточный уровень социальной поддержки) (Panza et al. 2025).
Недавние исследования тенденций употребления конкретных ПАВ, свидетельствуют об изменении моделей наркопотребления среди ветеранов. Значительно возросло число расстройств, связанных с употреблением каннабиса и психостимуляторов, особенно среди ветеранов старшего возраста (Hoggatt et al. 2023). Несмотря на эти тенденции, в силу доступности, алкоголь остается наиболее распространенным веществом, которым злоупотребляют ветераны (Panza et al. 2022).
Важно отметить, что не все ветераны злоупотребляют ПАВ. Многие из них успешно реинтегрируются в гражданскую жизнь благодаря сильным сетям социальной поддержки и эффективным психотерапевтическим вмешательствам. Эта вариабельность подчеркивает важность целевых программ профилактики и лечения, разработанных для групп риска (в данном случае, для бывших комбатантов). Комплексные стратегии, объединяющие психологические службы, укрепляющие социальную поддержку и разрабатывающие профилактические программы для уязвимых групп населения, необходимы для борьбы со злоупотреблением психоактивными веществами среди ветеранов.
1.3 Заключительные замечания
Можно сделать следующие выводы о медико-биологических последствиях войны и их влиянии на страну в послевоенный период. Война оказывает глубокое и долгосрочное влияние на здоровье населения, создавая серьезные вызовы для системы здравоохранения. Разрушение инфраструктуры и трансграничная мобильность населения способствуют глобальному распространению инфекционных заболеваний, таких как туберкулез, ВИЧ/СПИД и другие. Чрезмерное и неправильное использование антибиотиков и нарушение протоколов лечения приводят к росту числа инфекций, вызванных устойчивыми к лекарствам патогенами. Нарушение доступа к медицинской помощи усугубляет течение хронических заболеваний, таких как диабет и сердечно-сосудистые патологии. Распространение инфекционных и неинфекционных заболеваний, а также психологических проблем приводит к сокращению трудовых ресурсов. Необходимость восстановления разрушенной инфраструктуры, борьбы с эпидемиями и лечения хронических заболеваний требует значительных финансовых вложений. Все это увеличивает долгосрочные расходы на здравоохранение и снижает трудоспособность населения.
Проблемы с соматическим и психическим здоровьем населения могут препятствовать экономическому восстановлению и развитию страны на протяжении многих лет после окончания конфликта. Для эффективного решения послевоенных медико-биологических проблем требуется комплексная реорганизация системы здравоохранения. Таким образом, медико-биологические последствия войны создают не только социальные, но и серьезные экономические вызовы для страны в послевоенный период, требуя значительных ресурсов для их преодоления.
- Медико-социальные проблемы как послевоенный вызов: демобилизация, реабилитация и социальная профилактика
2.1 Демобилизация как медико-социальная проблема
В контексте медицинской сферы, в послевоенный период общество сталкивается не только с медико-биологическими, но и с медико-социальными вызовами. Наиболее острой здесь представляется проблема демобилизации вчерашних комбатантов. Процесс демобилизации, знаменующий переход от военного времени к мирному, имеет далеко идущие и долговременные последствия для социальной структуры послевоенных обществ. Этот переход выходит за рамки простой реинтеграции ветеранов и включает в себя более широкие общественные преобразования, которые влияют на социальную сплоченность, экономическую стабильность и политическую динамику. Многогранный характер этих изменений требует разработки комплексных стратегий, направленных на решение разнообразных проблем, возникающих в связи с демобилизацией.
Демобилизация в постконфликтных обществах представляет собой сложный комплекс проблем, которые влияют на социальную структуру, экономику и систему здравоохранения. Согласно исследованиям, проведенным в таких странах, как Сьерра-Леоне, Эфиопия, Зимбабве, Уганда и Либерия, бывшие комбатанты регулярно сталкиваются со значительными трудностями при реинтеграции в гражданскую жизнь. Социальные проблемы часто становятся еще более серьезными, когда общество в целом знает о том, что человек ранее участвовал в насильственных действиях, что приводит к отторжению и социальной изоляции (Humphreys, Weinstein 2007). Процесс социальной реинтеграции еще больше осложняется конфликтами идентичности, особенно среди молодых бойцов и тех, кто сильно привязан к своим военным группам, что усложняет для них процесс разрыва связей и адаптации к гражданским нормам (Humphreys, Weinstein 2007).
В экономическом плане бывшие солдаты часто вынуждены конкурировать на городских рынках труда, которые не в состоянии принять большое количество ищущих работу, что приводит к широко распространенной безработице и экономической незащищенности (Ayalew et al. 1999). Наличие средств производства, по-видимому, играет решающую роль в снижении уровня преступности после демобилизации и укреплении стабильности, о чем свидетельствуют результаты исследований, проведенных в Эфиопии и Уганде. Там, где бывшие комбатанты имеют доступ к этим ресурсам, реинтеграция проходит успешнее, однако их отсутствие часто приводит к росту преступности и более серьезным угрозам постконфликтной безопасности (Collier 1994; Ayalew et al. 1999). Кроме того, недостаточная и несвоевременная экономическая поддержка, как это произошло в Либерии, может ослабить весь процесс разоружения и реинтеграции, тем самым подрывая мир и стабильность в регионе (Paes 2005).
Система здравоохранения также испытывает значительную нагрузку во время демобилизации в связи с большими потребностями бывших комбатантов в области психического и физического здоровья. Исследования, посвященные детям-солдатам, подчеркивают насущную потребность в индивидуальном психологическом консультировании, а также в постоянном доступе к физическому медицинскому обслуживанию – услугам, которых часто не хватает в постконфликтных ситуациях с хрупкой инфраструктурой (Williamson 2006). Совокупный эффект этих требований может перегрузить существующие системы здравоохранения, которые, как правило, не имеют достаточных ресурсов и плохо оснащены для удовлетворения таких специализированных потребностей.
Одним из основных сквозных барьеров на пути эффективной реализации программ демобилизации является управление ресурсами, включающее как устойчивое финансирование, так и адекватную инфраструктуру. Сложность успешных программ разоружения, демобилизации и реинтеграции (РДР) требует целевого и скоординированного финансирования, а также квалифицированного персонала, способного оказывать широкий спектр услуг – от психологической поддержки и обучения навыкам до посредничества в делах семьи и ухода в переходный период (Schulhofer-Wohl, Sambanis 2010; Williamson 2006).
Например, в Колумбии, после длительной гражданской войны, программы разоружения, демобилизации и реинтеграции сыграли ключевую роль в восстановлении общества. Эти программы делали упор на право восстановительного правосудия и прямых компенсаций пострадавшим, стремясь устранить глубокий раскол в обществе, вызванный конфликтом. Колумбийский опыт показал, что успешная реинтеграция требует решения как практических, так и эмоциональных аспектов постконфликтного примирения, способствующих укреплению социальной сплоченности и устойчивости (Sánchez, 2016). Процессы демобилизации также изменяют более широкую социальную динамику, сказываясь на роли социальных движений и культурных сдвигах. В Латинской Америке, например, политические и экономические контексты определяли процесс демобилизации (Lapegna et. al. 2023).
Наконец, взаимосвязанный характер этих проблем означает, что инициативы по демобилизации должны быть тщательно скоординированы как в пределах национальных границ, так и на региональном уровне, особенно в тех случаях, когда конфликт и его последствия распространяются на соседние страны. Показательна ситуация в Либерии, где задержки и неадекватность процесса РДР создавали риски не только для национального восстановления, но и для стабильности всего региона (Paes 2005).
Взаимосвязь между демобилизацией военнослужащих и уровнем преступности в постконфликтных регионах изучалась достаточно широко, в основном в Латинской Америке и Африке, что позволило выявить сложную и зависящую от контекста картину. Выводы неизменно показывают, что влияние демобилизации на уровень преступности зависит от качества программ реинтеграции, местных экономических возможностей и силы институтов. Например, в Колумбии эконометрический анализ показал, что эффективные меры по реинтеграции – такие как доступ к работе и земле – связаны с сокращением числа убийств и других насильственных преступлений на муниципальном уровне (Peña, Dorussen 2021). Эти выводы подтверждают исследования, основанные на опросах, которые показывают, что бывшие комбатанты с антисоциальными чертами характера, слабыми семейными связями или неадекватным участием в программах реинтеграции более склонны к криминальному рецидивизму (Kaplan, Nussio 2018; Daly et al. 2020).
Однако демобилизация может иметь и негативные последствия. Когда устоявшиеся внеправовые системы социальной защиты, которые часто существуют в условиях военного времени, разрушаются, образовавшийся вакуум власти может способствовать конкуренции между возникающими преступными сетями, что иногда приводит к всплескам насилия и формированию новых преступных групп (Krakowski 2015). Адаптивность местных криминальных рынков еще больше усложняет ситуацию: в городах и регионах с прибыльными незаконными рынками, например, связанными с наркотрафиком или добычей полезных ископаемых, как правило, наблюдается более высокий уровень преступности после демобилизации, особенно там, где присутствие государства и институциональный потенциал слабы (Vásquez-Cortés 2024; Sánchez 2016).
Понимание динамики криминального управления после демобилизации также крайне важно. Исследования, проведенные в Колумбии, показали, что уровень территориального контроля и политических связей вооруженных групп до демобилизации может влиять на структуру преступности и управления в постконфликтный период (Durán-Martínez 2024). Эти выводы подчеркивают необходимость целевых мероприятий, направленных на решение проблем конкретного региона.
Значительное влияние оказывают и экономические условия. Более высокий уровень легальных доходов и надежный муниципальный контроль коррелируют с более низким уровнем преступности, в то время как так называемые «ресурсные обвалы» – внезапное увеличение доступности ценных ресурсов – могут парадоксальным образом подстегнуть возобновление конфликтов и преступности (Bustos, Manrique-Hernandez 2024; Peña, Dorussen 2021). Подобная динамика характерна не только для Колумбии. Исследования, проведенные в африканском регионе Великих озер, включая Уганду и Эфиопию, подтверждают аналогичные выводы: доступ к земле и наличие поддерживающих инициатив по реинтеграции снижают постконфликтную преступную активность, в то время как их отсутствие усиливает проблему небезопасности (D’aoust 2015).
Переход от военной к гражданской жизни может существенно изменить социальную и политическую динамику общества. На индивидуальном уровне, речь здесь идет, например, о потенциальной напряженности между военным званием и послевоенным социальным статусом, которые усугубляют более широкие общественные проблемы классового характера (Petter 1994). Это демонстрирует, что демобилизация может бросить вызов существующим социальным структурам и спровоцировать общественные дискуссии о социальной мобильности и равенстве.
Экономическая реинтеграция ветеранов боевых действий представляет собой еще одну серьезную проблему для послевоенных обществ. Исторический пример Японии после Второй мировой войны показывает, что ветераны часто сталкивались с высокой конкуренцией на рынках труда и недостаточной государственной поддержкой, что приводило к их маргинализации и нарастанию общественного ресентимента (Dale 2011; Schneider 2010). В Японии демобилизованные солдаты рассматривались неоднозначно — и как потенциальная экономическая сила, и как угроза политическому статусу кво, что привело к амбивалентной политике одновременной государственной поддержки и ограничений. Эти случаи подчеркивают сложное взаимодействие между экономической реинтеграцией и социальной стабильностью в послевоенных условиях. Экономическая реинтеграция выходит за рамки отдельных ветеранов и часто затрагивает более широкую экономическую структуру послевоенного общества. Приток демобилизованных солдат в ряды гражданской рабочей силы может создать нагрузку на рынки труда и социальные службы, особенно в регионах, экономика которых уже ослаблена конфликтом. Целевые программы профессиональной переподготовки, инициативы по созданию рабочих мест и поддержка частного предпринимательства являются важнейшими компонентами успешных усилий по реинтеграции бывших комбатантов. Решение этих экономических проблем не только принесет пользу ветеранам, но и будет способствовать общему восстановлению и стабильности общества.
На индивидуальном уровне такие факторы риска как предыдущий боевой опыт, определенные черты характера, безработица и слабые социальные связи, были связаны с более высоким уровнем рецидивизма среди бывших комбатантов. Социально-экономическая реинтеграция – например, получение работы или земли – оказывает смягчающее воздействие на эти риски, но только в том случае, если программы реинтеграции достаточно качественные и участие бывших комбатантов в них велико (Peña, Dorussen 2021). И наоборот, неадекватные программы или низкий уровень участия делают людей уязвимыми для вовлечения как в насильственную, так и ненасильственную преступность.
Институциональный потенциал и более широкий структурный контекст также играют важнейшую роль в формировании результатов. Было доказано, что сильное, хорошо скоординированное вмешательство государства и миротворческое присутствие сдерживают преступность, в то время как репрессивные или фрагментарные подходы часто усугубляют насилие или способствуют развитию новых преступных образований (Maher, Thomson 2018; Krakowski 2015; Di Salvatore 2019).
2.2 Демобилизация и проблемы делинквенции
Процесс демобилизации может привести к росту уровня преступности. Это сложное явление, на которое влияет многогранное взаимодействие психологических, социальных и экономических факторов. Эта запутанная сеть факторов обусловлена опытом, которые люди пережили во время и после конфликта. Это существенно влияет на их психическое здоровье, социальную интегрированность и экономическую стабильность. Переход от условий военного времени к гражданской жизни часто усиливает уже существовавшую социальную уязвимость и создает новые проблемы, что в конечном итоге способствует распространению делинквентного поведения.
Взаимосвязь между демобилизацией военнослужащих и преступностью ветеранов сложна и многогранна. Исследования показывают, что не демобилизация сама по себе вызывает равномерный рост преступного поведения, а преступность среди ветеранов является результатом взаимодействия индивидуальных уязвимых мест, военных факторов и социально-экономических условий в переходный период (Elbogen et al. 2022).
Состояние психического здоровья играет важную роль в вовлечении в криминальную деятельность после увольнения. У ветеранов с посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР) в 1,6–2 раза выше вероятность ареста или совершения насильственных преступлений по сравнению с теми, кто не страдает этим заболеванием (Taylor et al. 2020). Наличие симптомов гнева и раздражительности наряду с ПТСР еще больше повышает этот риск (Elbogen et al. 2012). Расстройства, связанные с употреблением психоактивных веществ, которые встречаются у 23,5 % ветеранов в недавних американских выборках, имеют устойчивую связь с возможностью попасть в тюрьму и преступным поведением (Elbogen et al. 2022). При одновременном наличии серьезных психических заболеваний (распространенность 16 %), расстройств, связанных с употреблением психоактивных веществ, и расстройств личности (распространенность 1,7 %) риск попасть в руки уголовного правосудия возрастает многократно, особенно в районах с неблагоприятной социально-экономической обстановкой (Elbogen et al. 2022).
Помимо непосредственных послевоенных условий, на тенденции к делинквентному поведению влияют и более масштабные долгосрочные изменения в обществе. Например, изменения в моделях социального контроля и саморегуляции, произошедшие с середины XX века (уменьшение жесткого социального контроля со стороны традиционных институтов (семья, церковь, местное сообщество); усиление требований к самоконтролю (возросшие ожидания от индивидов по управлению своим поведением в более сложных социальных ситуациях); рост индивидуализации (увеличение личной свободы и ответственности за свои действия); изменение восприятия авторитетов (снижение безусловного уважения к властям и традиционным нормам); повышение социальной мобильности (ослабление связей с местными сообществами и традиционными социальными структурами); расширение возможностей (увеличение доступа к различным ресурсам и информации, что может использоваться как в законных, так и незаконных целях), сделали криминальную деятельность более привлекательной для людей, особенно для тех, кто находится в неблагоприятных социально-экономических условиях (Wouters 1999).
С повышенным риском совершения правонарушений коррелируют несколько демографических факторов. К ним относятся более молодой возраст, мужской пол, более низкий уровень образования, а также делинквентность или антисоциальные черты характера до службы (Elbogen et al. 2012; Wright et al. 2005).
Социально-экономическая стабильность оказывается важнейшим профилактическим фактором против склонности к правонарушениям после службы. Стабильные жилищные условия, грамотное распоряжение деньгами, отсутствие долгов и удовлетворенность взаимоотношениями снижают риск совершения правонарушений, даже среди ветеранов с психическими расстройствами (MacManus et al. 2019; Elbogen et al. 2012). И наоборот, финансовые трудности, неблагополучное окружение и плохое управление ресурсами повышают риск (Elbogen et al., 2022). В некоторых контекстах, например, в постконфликтной Уганде, доступ к средствам производства (пахотной земле) был признан важнейшим фактором, определяющим рост или снижение уровня преступности после демобилизации (Collier 1994).
Многие демобилизованные комбатанты сталкиваются с ограниченными экономическими возможностями, что оставляет им мало реальных альтернатив для обеспечения себя. Это уже наблюдалось в Гватемале и Сальвадоре, где неадекватная экономическая реинтеграция бывших солдат способствовала росту уровня преступности (Peña 2021). Для ветеранов, переходящих к гражданской жизни, отсутствие специализированных программ реинтеграции усугубляет их трудности с поиском гражданской работы, что еще больше увеличивает их склонность к делинквентному поведению.
Временные закономерности в преступности среди ветеранов показывают, что риск часто достигает максимума в ранний период после демобилизации, что говорит о том, что переход от военной к гражданской жизни представляет собой особенно уязвимое время (Elbogen et al. 2022). В некоторых исследованиях сообщается о росте числа правонарушений после службы по сравнению с уровнем до службы, особенно в части насильственных преступлений (MacManus et al. 2019). Ветераны войны во Вьетнаме демонстрировали устойчивые тенденции к употреблению наркотиков и арестам в течение длительного периода наблюдения (Wright et al. 2005).
Данные свидетельствуют о том, что взаимосвязь между демобилизацией военнослужащих и правонарушениями ветеранов определяется тем, как в период после демобилизации взаимодействуют психическое здоровье, употребление психоактивных веществ, ранее существовавшие факторы риска и социально-экономические обстоятельства. В целом, проблемы, связанные с демобилизацией, многогранны и требуют комплексных, хорошо обеспеченных ресурсами и учитывающих конкретные условия решений. Социальная реинтеграция должна быть направлена на решение вопросов принятия обществом, самобытности и идентичности. Экономическая реинтеграция зависит от создания рабочих мест и справедливого распределения ресурсов, а системы здравоохранения должны адаптироваться к резкому увеличению спроса на услуги по охране психического и физического здоровья. Успех в этих сферах зависит от надежного управления ресурсами, квалифицированного персонала, сотрудничества между различными заинтересованными сторонами и регионального сотрудничества.
Заключение
Послевоенный период представляет собой сложный комплекс медико-биологических и медико-социальных проблем, оказывающих долгосрочное влияние на здоровье населения и социальную стабильность общества. В медико-биологическом аспекте ключевыми вызовами являются распространение инфекционных заболеваний, таких как туберкулез, ВИЧ/СПИД, холера и корь, усугубляемое разрушением инфраструктуры здравоохранения и перемещением населения. Рост числа инфекций, вызванных лекарственно-устойчивыми патогенами, из-за нарушения протоколов лечения и чрезмерного использования антибиотиков также представляет серьезную угрозу. Обострение хронических неинфекционных заболеваний вследствие ограниченного доступа к медицинской помощи и широкое распространение психических расстройств, включая ПТСР, депрессию и тревожность, особенно среди ветеранов и гражданского населения, пережившего военные действия, дополняют картину медико-биологических проблем.
В медико-социальном аспекте основными проблемами являются сложности реинтеграции демобилизованных комбатантов в гражданское общество, включая психологическую адаптацию и экономическую реинтеграцию. Рост уровня преступности, обусловленный экономической нестабильностью, психологическими травмами и разрушением социальных структур, представляет собой серьезный вызов для послевоенных обществ. Формирование патогенных сообществ, в которых нормализуется антисоциальное поведение, усугубляет проблемы реинтеграции лиц из группы риска. Злоупотребление психоактивными веществами, особенно среди ветеранов, как способ борьбы с психологическим дистрессом, также является значимой проблемой.
Эти проблемы требуют комплексного подхода, включающего восстановление и укрепление системы здравоохранения, реализацию программ психологической поддержки и реабилитации, создание эффективных механизмов экономической реинтеграции ветеранов, развитие образовательных инициатив, направленных на повышение правовой грамотности, и вовлечение местных сообществ в процессы миростроительства. Успешное решение этих задач имеет решающее значение для долгосрочной стабильности и процветания общества в послевоенный период. Оно требует скоординированных усилий государственных структур, международных организаций и гражданского общества, а также значительных финансовых и человеческих ресурсов.
Библиография / References
Abdul-Ghani, R., Mahdy, M. A., Al-Eryani, S. M., Fouque, F., Lenhart, A. E., Alkwri, A., Beier, J. C. (2019) Impact of population displacement and forced movements on the transmission and outbreaks of Aedes-borne viral diseases: Dengue as a model. Acta Tropica, 197, 105066.
Ahmed, S. H., Zakai, A., Zahid, M., Jawad, M. Y., Fu, R., Chaiton, M. (2024) Prevalence of post-traumatic stress disorder and depressive symptoms among civilians residing in armed conflict-affected regions: a systematic review and meta-analysis. General Psychiatry, 37(3), e101438.
Akil, L., & Ahmad, H. A. (2016) The recent outbreaks and reemergence of poliovirus in war and conflict-affected areas. International Journal of Infectious Diseases, 49, 40–46.
Ayalew, D., Dercon, S., Krishnan, P. (1999) Demobilization, land and household livelihoods: Lessons from Ethiopia. Research in Progress, 24. United Nations: World Institute for Development Economy Research.
Blackburn, C. C., Lenze, P. E., & Casey, R. P. (2020) Conflict and cholera: Yemen’s man-made public health crisis and the global implications of weaponizing health. Health security, 18(2), 125–131.
Bromberg, W. (1943). The effects of the war on crime. American Sociological Review, 8(4), 427–432.
Collier, P. (1994) Demobilization and insecurity: A study in the economics of the transition from war to peace. Journal of International Development, 6(3), 343–351.
Dale, R. (2011) Re-adjusting to life after war: The demobilization of Red Army veterans in Leningrad and the Leningrad region 1944–1950 [Doctoral dissertation, Queen Mary University of London].
Daly, S. Z., Paler, L., Samii, C. (2020) Wartime ties and the social logic of crime. Journal of Peace Research, 57(4), 536–550.
Danilevska, N., Asieieva, Y., Chusova, O., Tolmachov, O., Berezovska, Y. (2023) Diagnostic markers and scale of differential diagnosis of socially-disadaptative post-combat syndrome. Revista Amazonia Investiga, 12(68), 93–102.
D’aoust, O. Post-war economics: micro-level evidence from the African Great Lakes Region. https://ideas.repec.org/p/ulb/ulbeco/2013-209098.html (30.12.24).
Di Salvatore, J. (2019) Peacekeepers against criminal violence-unintended effects of peacekeeping operations? American Journal of Political Science, 63(4), 840–858.
Durán-Martínez, A. (2024) Path-dependent criminality: Criminal governance after the paramilitary demobilization in Cali and Medellín. Colombia Internacional, 119, 3–36.
Elbogen, E. B., Amuan, M., Kennedy, E., Blakey, S. M., Graziano, R. C., Hooshyar, D., Pugh, M. J. (2022) Criminal legal involvement among recently separated veterans: Findings from the LIMBIC study. Law and Human Behavior, 46(5), 385.
Elbogen, E. B., Johnson, S. C., Wagner, H. R., Newton, V. M., Beckham, J. C. (2012) Financial well-being and postdeployment adjustment among Iraq and Afghanistan war veterans. Military Medicine, 177(6), 669–675.
Global Peace Index. (2024) Highest number of countries engaged in conflict since World War II. Vision of Humanity. URL: https://www.visionofhumanity.org/highest-number-of-countries-engaged-in-conflict-since-world-war-ii/ (30.12.2024).
Goniewicz, K., et al. (2021) Bioterrorism preparedness and response in Poland: Prevention, surveillance, and mitigation planning. Disaster Medicine and Public Health Preparedness, 15(3), 299–305.
Hasanović, M., Herenda, S. (2008) Post traumatic stress disorder, depression and anxiety among family medicine residents after 1992-95 war in Bosnia and Herzegovina. Psychiatria Danubina, 20(3), 277–285.
Hoggatt, K. J., Chawla, N., Washington, D. L., Yano, E. M. (2023) Trends in substance use disorder diagnoses among veterans, 2009–2019. The American Journal on Addictions, 32(4), 393–401.
Humphreys, M., Weinstein, J. M. (2007) Demobilization and reintegration. Journal of Conflict Resolution, 51(4), 531–567.
Jawad, M., Vamos, E. P., Najim, M., Roberts, B., Millett, C. (2019). Impact of armed conflict on cardiovascular disease risk: a systematic review. Heart, 105(18), 1388–1394.
Kaplan, O., Nussio, E. (2018) Explaining recidivism of ex-combatants in Colombia. Journal of Conflict Resolution, 62(1), 64–93.
Kloos, H. (2019) Health impacts of war. The Ecology of Health and Disease in Ethiopia, Routledge, 121–132.
Krakowski, K. (2015) Colombian paramilitaries since demobilization: Between state crackdown and increased violence. Latin American Politics and Society, 57(4), 28-50.
Lapegna, P., Paredes, M., Motta, R. (2023) Demobilization Processes in Latin America. The Oxford Handbook of Latin American Social Movements, Oxford: Oxford university Press, 281–297.
Lim, I. C. Z., Tam, W. W., Chudzicka-Czupała, A., McIntyre, R. S., Teopiz, K. M., Ho, R. C., Ho, C. S. (2022) Prevalence of depression, anxiety and post-traumatic stress in war-and conflict-afflicted areas: A meta-analysis. Frontiers in Psychiatry, 13, 978703.
Lohana, A. C., Gulati, A., Kumar, J., Shivani, F. N. U., Kumar, D., Rahaman, Z. (2024) The silent victims: how the Israel-Palestine war impacts the management of chronic kidney disease and end-stage renal disease patients. Cureus, 16(3).
MacManus, D., Dickson, H., Short, R., Burdett, H., Kwan, J., Jones, M., Fear, N. T. (2021) Risk and protective factors for offending among UK armed forces personnel after they leave service: a data linkage study. Psychological Medicine, 51(2), 236–243.
Maguen, S., Nichter, B., Norman, S. B., Pietrzak, R. H. (2023) Moral injury and substance use disorders among US combat veterans: Results from the 2019–2020 National Health and Resilience in Veterans Study. Psychological Medicine, 53(4), 1364–-1370.
Maher, D., Thomson, A. (2018) A precarious peace? The threat of paramilitary violence to the peace process in Colombia. Third World Quarterly, 39(11), 2142–2172.
Marou, V., Vardavas, C. I., Aslanoglou, K., Nikitara, K., Plyta, Z., Leonardi-Bee, J., Suk, J. E. (2024). The impact of conflict on infectious disease: a systematic literature review. Conflict and Health, 18(1), 27.
Mesfin, B., Mersha Demise, A., Shiferaw, M., Gebreegziabher, F., Girmaw, F. (2023) The effect of armed conflict on treatment interruption, its outcome and associated factors among chronic disease patients in North East, Amhara, Ethiopia, 2022. Patient Related Outcome Measures, 243–251.
Na, P. J., Petrakis, I. L., Krystal, J. H., Pietrzak, R. H. (2023). Problem opioid use among US military veterans: Prevalence, correlates, and psychiatric characteristics. Journal of Addiction Medicine, 10–1097.
Nichter, B., Norman, S. B., Maguen, S., Pietrzak, R. H. (2021). Moral injury and suicidal behavior among US combat veterans: Results from the 2019–2020 National Health and Resilience in Veterans Study. Depression and Anxiety, 38(6), 606-614.
Oduoye, M. O., Zuhair, V., Marbell, A., Abdullahi, Z. Z., Fatima, E., Kaushik, I., Adam, M. F. (2023) Devastating health issues caused by Sudan crisis in 2023: A call for global action. IJS Global Health, 6(5), e0243.
O’Shea, M. K., Wilson, D. (2013) Tuberculosis and the military. Journal of the Royal Army Medical Corps, 159(3), 190–199.
Paes, W. C. (2005). The challenges of disarmament, demobilization and reintegration in Liberia. International Peacekeeping, 12(2), 253–261.
Panza, K. E., Kline, A. C., Klein, A. B., Johnson, E., Davis, B. C., Lyons, M. T., … Norman, S. B. (2025) Reduction in reintegration stress among post-9/11 veterans in a clinical trial for trauma-related guilt. Military Psychology, 1–10.
Panza, K. E., Kline, A. C., Na, P. J., Potenza, M. N., Norman, S. B., Pietrzak, R. H. (2022) Epidemiology of DSM-5 alcohol use disorder in US military veterans: Results from the National Health and Resilience in Veterans Study. Drug and Alcohol Dependence, 231, 109240.
Peña, A. G., Dorussen, H. (2021) The reintegration of ex-combatants and post-conflict violence. An analysis of municipal crime levels in Colombia. Conflict Management and Peace Science, 38(3), 316–337.
Petrosillo, N., Petersen, E., Antoniak, S. (2023) Ukraine war and antimicrobial resistance. The Lancet Infectious Diseases, 23(6), 653-654.
Petter, W. (1994). ‘Temporary gentlemen’ in the aftermath of the Great War: Rank, status and the ex-officer problem. The Historical Journal, 37(1), 127–152.
Prieto Bustos, W. O., Manrique-Hernandez, J. (2024) Paramilitary conflict in Colombia: A case study of economic causes of conflict recidivism. Social Sciences, 13(2), 112.
Raslan, R., et al. (2017) Re-emerging vaccine-preventable diseases in war-affected peoples of the eastern Mediterranean region-an update. Frontiers in Public Health, 5, 283.
Sánchez, N. R. (2016) Desmovilización y reconciliación en escenarios de resentimiento y desconfianza: Un estudio de caso en San José del Guaviare [Dissertation, Universidad de los Andes].
Schneider, B. (2010). Not soldiers anymore, not civilians yet: Demobilized soldiers between American occupation and the Japanese government, 1945-1955. Japan Studies Association Journal, 8.
Schulhofer-Wohl, J., Sambanis, N. (2010) Disarmament, demobilization, and reintegration programs: An assessment. Folke Bernadotte Academy Research Report.
Shushpanov, D., Posheluzhnyi, V. (2023) Spread of socially dangerous diseases in Ukraine during COVID-19 and war. Regìonalʹnì Aspekti Rozvitku Produktivnih Sil Ukraïni, 28, 158–165.
Taylor, E. N., Timko, C., Nash, A., Owens, M. D., Harris, A. H., Finlay, A. K. (2020) Posttraumatic stress disorder and justice involvement among military veterans: A systematic review and meta‐analysis. Journal of Traumatic Stress, 33(5), 804–812.
Vásquez-Cortés, M. (2024) Peer effects and recidivism: Wartime connections and criminality among Colombian ex-combatants. American Political Science Review, 1-16.
Williamson, J. (2006) The disarmament, demobilization and reintegration of child soldiers: Social and psychological transformation in Sierra Leone. Intervention Journal of Mental Health and Psychosocial Support in Conflict Affected Areas, 4(3), 185–205.
Wouters, C. (1999) On the rise of crime since the 1950s and the sociogenesis of a «third nature». British Journal of Criminology, 39(3), 416–432.
Wright, J. P., Carter, D. E., Cullen, F. T. (2005) A life-course analysis of military service in Vietnam. Journal of Research in Crime and Delinquency, 42(1), 55–83.