© 2017 Татьяна Владимировна ВОЛДИНА
МАиБ 2017 — №2 (14)
Ключевые слова: обские угры, северные ханты, северные манси, народная медицина, традиционные практики родовспоможения, родильные обряды, табу для беременных, повитуха, ритуал очищения
Аннотация: Народная медицина представляет собой единство магико-мистических практик и рациональных знаний, что наиболее ярко выражено в традициях, связанных с деторождением. Так, культ богини-матери способствует созданию положительного психологического фона для беременных и рожениц; а соблюдение установленных для них запретов, толкуемых с позиций традиционных верований, избавляло от нежелательных эмоций и опасностей, закрепляло правила личной гигиены. Самоизоляция женщины в «маленьком доме» во время регул и родов, объясняемая её сакральной «нечистотой» в эти особые периоды, избавляла от излишних нагрузок. Женщины использовали целебные природные средства, например, мягкую древесную стружку в качестве бактерицидного гигроскопичного материала. В момент родов, которыми руководила повитуха, роженица находилась «в коленно-локтевой позе» или упиралась на перекладину. Мать и младенец возвращались в семью только после улучшения их самочувствия и совершения обряда очищения. Традиционные практики родовспоможения способствовали максимально возможной защите здоровья женщины в суровых природно-климатических условиях.
В прошлом деторождение у обских угров, как и у многих других народов, проходило в рамках устоявшейся ритуально-обрядовой системы, которая основывалась на традиционных представлениях о мире, человеке, душе и духах, сущности женского естества. Они представляют собой неразрывное единство магико-мистических воззрений и рациональных знаний о человеческой природе.
Данные о родовспоможении в традиционной культуре содержатся в материалах по семейным обрядам. Родильная обрядность северных групп обских угров изучалась К.Ф. Карьялайненом (1994: 50–60), Е.П. Мартыновой (1992: 75–76), Н.И. Новиковой (1995), локальные традиции освещались Т.В. Волдиной (Voldina 1994; 1997; Волдина 2000), С.А. Поповой (2003), Т.Р. Пятниковой (2008), Н.М. Талигиной (2005) и многими другими. В основе работ второй половины ХХ – начала XXI вв. – реконструкция родильных обрядов по воспоминаниям хранителей культуры.
Соблюдение комплекса народных традиций, связанных с деторождением сохранялось у обских угров до 1930-х гг., частично (единичные случаи) – до середины 1950-х гг. В настоящее время в традиционной среде бытуют лишь поверья, а также наблюдается бытование отдельных обычаев и примет, правил и табу. Иногда проводятся также обряды, связанные с деторождением, но уже не имеющие непосредственного отношения к самим родам. Например, обряд одаривания святого духа богини Kaltas’, жертвоприношения.
Беременность современных представительниц обско-угорских народов, ведущих традиционный образ жизни, проходит, как правило, под наблюдением медицинских работников, за исключением тех случаев, когда семья живет изолированно на стойбище. Роды же проходят в специализированных медицинских учреждениях (исключение составляют экстренные случаи, но и они – вне традиции).
Зафиксированные и опубликованные описания родильной обрядности позволяют увидеть не только этническую специфику практик родовспоможения северных групп хантов и манси, но и рассматривать их как составную часть народной медицины.
Духовная основа родильных обрядов обских угров
В прошлом смертность в период родов была высока. Естественный страх и ответственность общества перед этим событием способствовали выработке целого комплекса мер, позволявшего снизить возможные риски. «Беременная женщина (как и при другом переходе жизненного рубежа) считалась особо подверженной влиянию сверхъестественных сил. Будущую мать старались оградить от всевозможных опасностей, в том числе и от сверхъестественных», – пишет С.А. Попова (Попова 2003: 81).
Вся система родильных практик у северных групп обских угров связана с культом богини-матери Kaltas’ (сев.-хант., манс.), посылающей человеческие души в средний мир и дающей жизнь. Связь с богиней-матерью, поддерживаемая через ритуалы, была гарантией помощи сверхъестественных сил и имела огромное значение для психологически уравновешенного состояния женщины в момент ее основного жизненного испытания. Именно богине-матери «при тяжелых родах <…> делали жертвоприношение в любое время суток, даже ночью <…>» (Пятникова 2008: 43). Для других божеств – только в дневное время.
Для среднеобских и казымских хантов и обских манси было также характерно представление о Маленькой Kaltas’, которая считалась духовной помощницей при родах. У сосьвинских манси эти функции выполнял женский дух S’an’ (‘Мать’). Особая оберегающая и очищающая роль в родильных обрядах отводилась богине Огня. В очаге (печке) постоянно горел огонь, который заботливо поддерживался женщиной, принимавшей роды. Дух-огня в сознании обских угров олицетворял образ женщины в красном, который был связан с семейным очагом, родом. Богиня огня, как и Kaltas’, играла важнейшую роль в поддержании здоровья и благополучия. У восточных хантов функции всех этих богинь выполняет одна – Pugos, она отвечала за отправление душ, помощь в деторождении и являлась богиней огня.
Почитание этих богинь и проведение соответствующих обрядов играли важную роль в создании необходимого положительного фона для беременных и рожениц, их психологического благополучия и защиты.
Дородовый период
Представления о сакральной «нечистоте» женщин как залог гигиены
Как пишет Е.И. Ромбандеева с наступлением половой зрелости девушка таит «в себе некую опасность» (Ромбандеева 1993: 89). У обских угров существует специальное понятие о некой «скверне» (iks’am сыгв. манс.; uks’um каз. хант.; sh’ohma сын. хант.), которая, как считается, присутствует в женщине в детородный период жизни, особенно в период регул, беременности и родов. Девочки же и пожилые женщины относятся к категории «чистых».
Как пишет Н.М. Талигина, под «скверной», присущей женщинам детородного возраста, понимается не бытовая грязь или нечистоты, а некая сакральная нечистота как признак половой зрелости с оттенком физической тяжести как при низком или высоком давлении, головной боли и недомогании, а также тяжесть моральная и психологическая (Талигина 2005: 88 – 91). Возможно, одна из причин появления этих представлений обусловлена тем, что женщины детородного возраста постоянно находились в группе риска и были подвержены различным заболеваниям. Как известно, заболевания, согласно традиционным представлениям, вызываются злыми духами, для защиты от которых также требуется проведение тех же очистительных практик, что и женщинам детородного возраста.
Эта «тяжесть» или сакральная «нечистота» снималась в традиционном обществе за счёт регулярного проведения обрядов очищения, особенно в период месячных и родов. Считалось, что и к ребенку от матери также переходила «нечистота», и в первую неделю жизни он, так же, как и мать, должен был проходить процесс особого очищения. Процесс очищения от невидимой «нечистоты» назывался taktalahtyl (сосьв. манс.), kushmalty (каз. хант.).
Не углубляясь в проблему возникновения этих представлений, заметим, что их существование, направленное на проведение регулярного ритуального очищения, включавшее в себя омовение и очищение ароматическим дымокуром, способствовало соблюдению женщиной элементарных гигиенических норм, и заставляло быть осмотрительной.
Таким образом, оформление принципов гигиены, соблюдавшихся женщиной в течение жизни, особенно в период менструаций, беременности и родов, проходило через призму традиционных верований, прежде всего, за счёт представлений о сакральной «нечистоте» женщин в эти периоды. Постоянно проводя очищения, в том числе, с помощью специального сакрального дыма, они защищались от невидимой опасности (злых духов), чтобы сохранить свое здоровье («целостность») и родить здорового ребенка.
Поверья (приметы, запреты) как средство заботы
о здоровье беременной женщины
Во время беременности и родов женщина находилась под патронатом пожилых родственниц с богатым жизненным опытом.
В конкретных ситуациях они опирались на приметы. Например, по форме живота беременной женщины стремились определить пол будущего ребенка: острый живот – мальчик, круглый – девочка. Другая примета: если женщину мучает изжога, то велика вероятность рождения девочки.
На женщину детородного периода, особенно в период беременности, накладывалось большое количество запретов (см. Таблицу 1). Нарушение установленных обществом табу, как считалось, могло привести женщину и её семью к неприятностям и несчастьям, и они были направлены якобы на то, чтобы «обезопасить мир от “дурного” влияния беременной, и особенно роженицы» (Попова 2003: 81). Например, ей запрещалось переступать через предметы, особенно принадлежащие мужчинам. Но как справедливо отмечают исследователи, «большинство примет и поверий создавались для того, чтобы оградить женщину от ненужной физической нагрузки, нежелательных эмоций, от всевозможных опасностей»; «все эти запреты были созданы для блага её будущего ребёнка» (Панченко 2012: 130).
Родильная кукла
У многих групп обских угров было принято изготавливать специальную маленькую куклу (размером с большой палец), которая являлась своеобразным оберегом в период беременности и родов, а также имела практическое назначение: её использовали по частям в момент родов, а также после родов для обрядов очищения (см. Таблицу 2). Она применялась также для гадания в момент осложнений и неприятностей для матери и ребёнка. Изготавливалась такая кукла из чаги – березового нароста, дым и раствор золы которого использовали для очищения от злых духов (берёза – это чистое дерево, медиатор с верхним миром). Все элементы в кукле (мускус бобра, бусы и др.) не были случайны. Они были необходимы в момент родов, а также использовались в послеродовой период. Сыгвинские манси верили, что «если женщина имеет сōс, то ребенок не очень большой будет, и рожать будет легче» (Ромбандеева, 1933: 91). Считается также, что если кукла изготавливалась при первой беременности, то и для всех последующих родов также необходимо было делать такие куклы. Если куклы не было в первую беременность, то и в дальнейшем обходились без неё (Попова 2003:83).
Роды
«Маленький дом»
Рождение ребенка по традиции проходило в специальном домике aj hot (хант.) / man’ kol (манс.) (досл. ‘маленький дом’), там же женщина находилась в период регул. Такая изоляция женщины от семьи объяснялась, как и многие бытующие в отношении женщин запреты, сакральной «нечистотой» женщины в особые для неё периоды, но фактически способствовало сохранению её здоровья, позволяло ей избегать излишних физических и психологических нагрузок. Во время нахождения в «маленьком доме» она была не зависима от мужа – главы семьи, он не имел права входить в этот дом, в противном случае, согласно традиции, он мог утратить удачу на промысле.
Вот как описывает это бревенчатое сооружение Т.Р. Пятникова на материале усть-казымских хантов: «Домик находился во дворе, недалеко от жилого («большого») дома. В правом углу возле дверей был расположен щухал ‘чувал’ (открытый глиняный очаг, Т.В.), вдоль стены проходили нары, на них стелили траву-мураву толстым слоем. С другой стороны находилась кухонная утварь, стояли стол и табуретки. Свекровь (или кто-то из женщин) растапливала чувал и кипятила воду, готовилась к предстоящим родам». Этот «маленький дом» в период родов усть-казымские ханты именовали также как «двух женщин Калтащ дом», подчеркивая тем, что он находился под особым духовным покровительством (Пятникова 2008: 45).
У оленеводов роль такого жилища для родов выполнял отдельный чум («дополнительное легкое жилище, куда уходили ежемесячно жить на несколько дней или неделю и больше»). Но в зимний период во время перекочевок, а также в летнее комариное время ставить отдельный чум не представлялось возможным, женщина вынуждена была рожать в общем жилище. В этом случае тоже следовали сложившимся правилам: «<…> для родов приготавливали ту половину чума, где она проживала. Доски для пола выдвигали между шестами на улицу, освобождая пространство у входа, какое требовалось роженице. Освободившаяся часть помещения принадлежала только ей, будущей матери. Она во время родов и после, до совершения очистительных процедур, пользовалась отдельным столиком, посудой, едой». На период родов «заносили еловый лапник, быстро расстилали его, сверху раскладывали траву в том месте, где будет находиться роженица в момент родов». Поверх травы клали циновку из травы (Талигина 2005: 81, 83). Таким образом, создавались максимально удобные и безопасные условия для рождения нового человека.
Традиционные женские средства гигиены
В «маленьком доме» у женщины был всегда заготовлен гигроскопичный материал одноразового применения аналог современной ваты, салфеток, полотенец и т.п. Он представлял собой мягкую стружку (ossy манс.; votlup каз. хант.; utlap сын. хант.), получаемую при строгании мерзлого дерева (осины, ивы, сосны, берёзы), поэтому её заготавливали в основном в холодное время года. При этом берёзовые стружки шли на различные домашние нужды, их нельзя было использовать в качестве прокладок. Описание свойств этого средства дано Н.М. Талигиной: «Стружки утлап – душистые, мягкие, приятны на ощупь. Они имеют приятный цвет: сосновые – желтоватые, берёзовые – белоснежные, из таловых пород – слегка зеленоватые. Сосновые стружки сыпучие, ломкие, поэтому предназначались для кратковременного пользования, а более долговечные и удобные для хранения – таловые, ольховые и осиновые». Эта же исследовательница отмечает их положительные свойства: 1) «способствовали поддержанию чистоты и профилактике гинекологических заболеваний, так как они гигроскопичны и содержат дубильные вещества»; 2) «в экстремальных условиях <…> – это своеобразный утеплитель организма»; 3) экологичны: «Использованные стружки перегнивают и бесследно исчезают в почве, не засоряя местность». В качестве недостатка при использовании их в качестве женских средств гигиены исследовательницей отмечается «труха и пыль в штанинах и меховых чулках-чижах» (Талигина 2005: 92).
Эти мягкие древесные стружки использовались и в период родов.
Одежда роженицы
С началом схваток роженица снимала украшения (кольца, бусы), расплетала косы, переодевалась в специально подготовленную одежду. Это была старая, изрядно поношенная одежда. В момент родов платье разрывалось спереди как халат. Так символически «открывали дорогу» ребенку. «При этом говорят, что ребенок выпал через живот, поэтому платье разорвалось». Во время родов посторонним женщинам (детям) нельзя заходить в «маленький дом». Если кто-то случайно зашёл, даже если это маленькая девочка, то на нём разрывали платье спереди и отправляли восвояси, для всех остальных членов семьи это было оповещением о начавшихся родах (Ромбандеева 1993: 92, 96; Пятникова 2008: 46, 48).
Положение женщины в момент родов
У сынских хантов в момент родов женщина находилась «в коленно-локтевой позе», которая напоминала болотную лягушку: женщина стояла на коленях, опираясь локтями на небольшое возвышение («мешок с обувью») (Талигина 2005). Лягушка является священным животным обских угров, это зооморфный образ матери-земли. Этот образ символизирует собой семейное благополучие, ее орнамент любили изображать на женских сумочках.
У других северных групп обских угров (казымских хантов, сосьвинских манси) в «маленьком домике» сооружалось специальное приспособление для родов. В основе этой конструкции два параллельных шеста, расположенных вертикально в метре друг от друга: один их конец крепился к полу, другой – к потолку. Они соединялись перекладиной, которую клали поперек на высоте примерно 70 см. Во время схваток и потуг роженица, стоя на коленях спиной к чувалу, упиралась на поперечную палку грудью, держась на ней подмышками. «Сзади стояла помощница, придерживала ей спину», считается, что «когда надавливают на спину, легче рожать» (Ромбандеева 1993: 93; Волдина 1995; Пятникова 2008: 46).
В момент схваток женщине запрещалось сильно кричать, чтобы не потерять силы, для этого она кусала край платка (усть-казымские ханты) или детского одеяла, сложенного вдвое (сынские ханты).
Если женщина не могла разродиться, то ей помогали следующим образом: два больших платка связывали углами и продевали женщине через спину и подмышки. Во время потуг две женщины поднимали ослабевшую женщину за свободные концы платков, а сама женщина упиралась ногами о какой-нибудь предмет. Считается, что это усиливало потуги и способствовало рождению (Ромбандеева 1993: 94).
Повитуха («пуповая мать»)
Родами руководила повитуха (в этой роли могла выступать свекровь). Она поддерживала огонь в очаге, приносила и кипятила воду, следила за состоянием роженицы, принимала ребёнка, перерезала пуповину и совершала все необходимые действия. Например, для обогревания роженицы повитухи применяли горячие плоские камни: «На угли чувала клали плоский камень, чтобы он был горячим. После родов роженицу согревали этим камнем, завернув в тряпку, прикладывали к животу» (Ромбандеева, 2003: Пятникова 2008: 46).
«Очень часто повитуха являлась связующим звеном между миром духов и миром человека <…>» (Талигина 2005: 85). Поэтому для этой роли специально могли пригласить женщину, умеющую ворожить. Очень ценилась мудрая женщина, которая знала и умела отделить приросшее детское место или его частички. Такая повитуха могла быть одна на несколько деревень, помогала очень многим женщинам, спасая их жизни. Женщина, которая принимала роды, по традиции обских угров считалась «пуповой» матерью для родившегося ребенка (pukni s’an’ манс.; pukaŋ aŋki хант.). Статус такой женщины в обществе был очень высок.
Вот как описывается у сынских хантов оказание повитухой первой помощи младенцу: «<…> если тот не кричал после появления на свет, она шлепала его по ягодицам ладонями, заставляя плакать. Если младенец не подавал признаков жизни, повитуха применяла шоковую терапию – доставала из игольницы рядом стоящей сумки тучаӈ толстую иголку с оленьей сухожильной ниткой, проколов левую ладошку иглой, протаскивала эту нить. Малыш начинал кричать. Его клали голенького на сухую траву. Он кричал во все свои легкие. Его крик был далеко слышен в тишине. Человек родился!» Второй заботой повитухи был послед, или детское место. «Если он выходил по частям, то их складывали и смотрели, все ли кусочки вышли из матки. Убедившись, что все части последа вышли, помещали их в специально приготовленный кузовок <…>» (Талигина 2005: 86). Все исследователи отмечают, что удаление всех частей последа – важнейшее умение повитухи. В некоторых случаях послед промывали и по естественным рисункам могли предсказывать возможное количество будущих детей у роженицы.
Уход за новорожденным
Усть-казымские ханты для перевязывания пуповины использовали туго перевитую нить lon, сплетённую из жил копытных животных, или нить из крапивы. Нож для отрезания пуповины передавали повитухе обязательно завёрнутым в новую ткань и рукояткой вперёд. Ранку в целях дезинфекции присыпали тёплой золой (Пятникова 2008: 47). А вот как это выглядело с применением родильной куклы: «Из Ушпай брали хлопчатобумажную нить и перетягивали пуповину. Оставшуюся за ниткой часть пуповины отрезали ножом и помещали в кузовок с последом. Свежую кровоточащую ранку посыпали пеплом от жженного беличьего хвоста, и повитуха укладывала младенца в приготовленную люльку <…>» (Талигина 2005: 86).
Но прежде чем положить ребёнка в люльку, его обмывали. У усть-казымских хантов девочек обмывали особой водой (с добавлением кусочка золы чаги от родильной куклы), мальчиков мыли в простой кипяченой воде. У других групп обских угров в особой воде мылись дети обоих полов. Среди поверий, существовавших насчет первого мытья, были такие: «если в первый раз ребёнку плохо промыть глаза, то у него впоследствии будет плохое зрение», если плохо промыть голову, то она «будет в коростах» (Пятникова 2008: 47).
Новорожденного заворачивали в специально приготовленные мягкие тряпки от старых изношенных вещей родителей, т.к. они считались оберегом для ребенка, но после этого они уже не использовались.
Ребенок помещался в примитивную берестяную люльку в форме корытца, где он находился первые дни жизни (примерно неделю). В ней было детское одеяло из лебяжьей или заячьей шкурки и подушка, мягкая оленья шкурка, а также предметы-обереги (нож, камень, спички). На дне люльки настилалась размятая труха березы для впитывания влаги. По некоторым данным, в этой люльке ребёнок находился до тех пор, пока не отпадал пупок.
Послеродовый период
Традиционные правила утилизации предметов, связанных с родами
Старая одежда, в которой находилась женщина в момент родов и недельный период после них, уносилась в лес и подвешивалась на дерево. У манси одежду после родов могли также поместить в берестяное ведро и выставить в укромном месте, где никто не ходит. Недельные люльки также уносили в лес (Ромбандеева 1993: 92; Талигина 2005: 84 – 86; Пятникова 2008: 45–47).
Послед и отпавший позднее пупок ребёнка прибирался с проведением специального ритуала. Их предварительно заворачивали в ткани или платки и укладывали в специальную берестяную ёмкость, которую впоследствии также уносили в лес и подвешивали на дерево. У сынских хантов – на ель. У усть-казымских хантов такой туесок помещался на дереве в южной стороне деревни. «Со временем дерево могло сгнить и упасть, тогда перевешивали на другое» (Пятникова 2008: 47). У остальных подгрупп казымских хантов и у сосьвинских манси кузовок подвешивался единожды высоко на молодое дерево, предпочтительнее – на берёзу. У них существовала примета: если кузовок будет висеть долго, то ребенка ожидает долгая жизнь (Ромбандеева 1993: 96, Волдина 1995). Обычай ритуального вывешивания на дерево в родильной обрядности имеет отношение к древним архетипическим представлениям о древе жизни.
Заключительные родильные обряды
После родов мать и ребёнок были ещё очень уязвимы и некоторое время они оставались в «маленьком доме». Помещение очищалось дымом бобровой струи. Ставилось угощение Маленькой Kaltas’/ S’an’ и богине Огня (Tut imi, казым. хант.) (Пятникова 2008: 47 и др.).
Затем через определенный период для роженицы и младенца совершался обряд очищения и возвращения в семью. У усть-казымских хантов это происходило через месяц-полтора после рождения малыша (Пятникова 2008: 48). По данным сынских хантов – когда у ребенка отпадала пуповина, и состояние матери после родов нормализовалось (Талигина 2005: 96). По материалам сыгвинских манси мать и ребенок находились в «маленьком доме» в течение трех недель после родов (Ромбандеева 1993). В сообщениях, упоминаемых К.Ф. Карьялайненом, этот срок составлял два месяца, и в этот период предписывалось половое воздержание: «<…> не должны ходить ни муж к жене, ни жена к мужу» (Карьялайнен 1994: 51). В тоже время по данным Т.Р. Пятниковой, «находящуюся в «маленьком доме» женщину навещали родственницы, дети. После отпадения у ребенка пупка её мог навестить муж. Приходили женщины-подруги <…>» (Пятникова 2008: 48).
В этот период решался вопрос о социальных родителях для ребёнка. Кроме «пуповой» матери, из молодых девушек назначалась altum s’an’ (манс.) / al’tum aŋki (сев. хант.), которая по традиции после очистительного обряда несла ребенка в «большой» дом, а также под влиянием христианства – крёстные.
Заключительный очистительный обряд повсеместно проходил в праздничной атмосфере, но имел свои локальные особенности (см. Таблицу 3).
После завершающего обряда и возвращения домой проводились дополнительные обряды в семье в честь духов-покровителей, накрывался стол для гостей, дарились подарки социальным родителям.
Как видим, описанные традиционные практики родовспоможения максимально отвечали условиям проживания обско-угорских народов в прошлом, они были органично вписаны в их традиционную жизнь и направлены на то, чтобы защитить здоровье женщины и здоровье её младенца.
Библиография
Волдина, Т.В. (2000) Родильная и погребально-поминальная обрядность казымских хантов, Этнография народов Западной Сибири. К юбилею доктора исторических наук, профессора Зои Петровны Соколовой, Д.А. Функ, А.П. Зенько (отв. ред.), Сибирский этнографический сборник, вып. 10, М., с. 190–198.
Карьялайнен, К.Ф. (1994) Религия югорских народов,т. I., Н.В. Лукина (перевод с немецкого), Томск: Изд-во Том. ун-та.
Лапина, М.А. (1998) Этика и этикет хантов, Томск: Изд-во Том. ун-та.
Молданов, Т., Молданова, Т. (2000) Боги земли казымской, Томск: изд-во Том. ун-та.
Молданова, Т. (2010) Духовное освоение мира женщиной в традиционной культуре хантов. Молданов Тимофей, Молданова Татьяна, Очерки традиционной культуры хантов : избранное, Ханты-Мансийск: ООО «Типография «Печатное дело», с. 26–276.
Новикова, Н.И. (1995) Рождение ребенка и связанные с этим представления и обряды у манси, Обычаи и обряды, связанные с рождением ребенка, М, с. 160–176.
Панченко, Л.Н. (2012) Поверья и приметы для беременной в традиционной культуре манси, Язык, фольклор и традиционная культура финно-угорских народов: материалы межрегиональной научно-практической конференции (30-31 мая 2012 г., г. Ханты-Мансийск), Ханты-Мансийск: ООО «Печатный мир г. Ханты-Мансийск», с. 129–134.
Попова, С.А. (2003) Обряды перехода в традиционной культуре манси, Томск: Изд-во Том. ун-та.
Пятникова, Т.Р. (2008) Традиционные обряды хантов усть-казымского Приобья, Екатеринбург: Баско.
Ромбандеева, Е.И. (1993) История народа манси (вогулов) и его духовная культура (по данным фольклора и обрядов), Сургут: АИИК «Северный дом» и Северо-Сибирское кн. изд-во.
Соловар, В.Н., Тарлина, Н.Е. (2010) Лексика, связанная с обрядами деторождения (на материале казымского диалекта хантыйского языка), Казымские чтения: материалы научно-практической конференции, Е.А. Игушев, Т.А. Молданова, Ф.М. Лельхова (ред.), Ханты-Мансийск: ИИЦ ЮГУ, с.155–178.
Талигина, Н.М. (2005) Обряды жизненного цикла у сынских хантов, Томск: Изд-во Том. ун-та.
Voldina, T.V. (1994) Family Rites of Kazym Hanty, Family as the Tradition Carrier. Nordik – Baltik – Finno – Ugrik Conference. Abstracts (Võsu, Estonia, 25-29 may 1994), I. Rüütel (eds.), Folklore Departament, Institute of Estonian Languge, Võsu, p. 94–95.
Voldina, T.V. (1997) Family Rituals of the Kazym Khanty, The Family as the Tradition Carrier. Conference Proceedings Folklore Departament, Institute of Estonian Languge, I. Rüütel, K. Kuutma (eds.), Volume 2 (NIF Publications No. 31), Tallinn, p.182–187.
Список сокращений:
каз. хант. – казымские ханты, на казымском диалекте хантыйского языка
манс. – манси, на мансийском языке
сев.-хант. – северные группы хантов, на языке северных групп хантов
сосьв. манс. – сосьвинские манси, на сосьвинском диалекте мансийского языка
сын.хант. – сынские ханты, на сынском диалекте хантыйского языка
усть-казым. хант. – усть-казымские ханты